8-полосная магистраль над жилыми кварталами, дом на «куриных ножках» и жильё в метре от Кольцевой – архитектурные парадоксы прошлого и настоящего в репортаже Павла Никифорова.

Юрий Зинчук, ведущий: «Но теперь после искусства театрального поговорим о другом искусстве. Урбанистике. Ведь это тоже целое искусство, позволяющее раскрыть, понять и предугадать законы, по которым развивается мегаполис. Вот пример. Над Канонерским островом начали возводить центральный участок Западного Скоростного Диаметра. Дорога соединит Приморский, Василеостровский, Адмиралтейский и Красносельский районы с морским портом и Кольцевой. И все идет вроде бы по плану и в сроки, но порой сочетание старого и нового порождает неожиданные урбанистические формы. Архитектурные парадоксы, которые, казалось бы, невозможны для Петербурга. Но которые, в то же время, возможны только в Петербурге. Павел Никифоров расскажет об этих исключительно ленинградско-петербургских явлениях более подробно».

Павел Никифоров, корреспондент: «Это такой петербургский стим-панк. Здесь, в одном из самых мрачных мест города, да еще под этим тусклым зимним петербургским небом, эта восьмиполосная скоростная трасса смотрится как-то совсем фантастически».

С этого участка скоростного диаметра на остров даже съезда нет. А разрезанные трассой пейзажи Канонерского напоминают картины футуристического Петербурга, которые создает художник Алексей Андреев. Вот эта и вовсе будто списана с наших кадров, хотя и была нарисована в 2011-м. Петербургский художник как в воду глядел.

Павел Никифоров, корреспондент: «"Будьте осторожны — сосульки!". Когда над головой нависает гигантская трасса – это предупреждение звучит совсем не грозно, а даже наоборот. Раньше сверху были сосульки, а теперь вон — ЗСД».

Хотя с другой стороны может не остров накрыло дорогой, а городские дороги поднимаются на второй этаж. Так, например, было с Сиэтлом, когда его затопило в 1889. После наводнения весь американский город подняли над землей на 10 метров. Пока же квартиры в этих хрущевках постепенно выкупает «ОАО ЗСД», таджики из пустых домов вытаскивают плиты и ванные, а дети играют на площадке, будто ничего и не изменилось.

Антон Финогенов, урбанист: «Давайте посмотрим на альтернативы. Построить на эти деньги метро? Но как мы обойдемся без автомобильных дорог? А что вместо ЗСД? Хуже было бы как в Москве, когда не строят, а реконструируют существующие дороги».

Павел Никифоров, корреспондент: «Поднять Петербург на второй этаж, по типу того же Сиэтла, пробовали еще в 80-х. Была задумка поставить вот на такие ножки все дома на набережной. И главное высота этих домов должна была все время увеличиваться по мере приближения к морю. В итоге построили только 4 таких здания».

Но до чего была невероятной идея, которая своими корнями уходила к модернизму. Поставить дом на ноги — значит оставить под ним общественное пространство для свободного прохода горожан. Демократия в действии. В некотором смысле архитектурная победа перестройки. Дома были возведены в 88-м. Но зачем такая свобода пространств, если у нас даже самый жалкий газон во дворе окружен забором? Зато здание «жилая единица» Корбюзье на подобных же ножках, построенное в Марселе на 30 лет раньше наших "сороконожек" признано всемирным шедевром и революционным сооружением.

Павел Никифоров, корреспондент: «И таких архитектурных парадоксов у нас всегда было достаточно. Потому что сам Петербург и есть один большой архитектурный парадокс. Для всего мира мы Дубай 18 века. Они из песка – мы из болота. Они стройматериалы доставляли самолетами, мы — кораблями. Нас и их строили иностранцы. Мы такой арктический Дубай-на-Неве. Первый спланированный город».

А еще можно спланировать так, что на миллиметровой бумаге, в городе площадью 1439 квадратных километров кольцевая дорога не смогла разойтись с жилым домом. Пересечение КАД и Рябовского шоссе.

Кольцо автострады замкнули в 2011-м. Этот дом построили в середине прошлого века. А расстояние между ними чуть больше метра. Кто-то должен был подвинуться: либо дорогу хотя бы метров на десять в стороне провести, либо дом расселить и снести. Но почему-то решили разойтись в считанных сантиметрах. Правда, углом дома все же пожертвовали.

То ли это высший пилотаж, то ли новый архитектурный принцип: уплотнять пространство и «в тесноте да не в обиде». Последнему завету полностью отвечают муравейники новостроек за КАДом. Парнас, новая Охта, Шушары, Новые Девяткино и Рыбацкое. Окно в окно и куча машин. Все это тоже Новый Петербург.

Павел Никифоров, корреспондент: «С 30-х на юге города наступает эпоха сталинского неоклассицизма. Московский проспект застраивается сталинками. В 50-е в Ленинграде приходят хрущевки. Потом брежневки. И вот новый этап жилой застройки Петербурга. Эти дома уже прозвали путинками».

Александр Мельниченко, архитектор: «Это не есть положительный результат. Сколько машин за моей спиной? Формируется депрессивная среда, "выжимается с этой территории, что только можно. Речь идет только о деньгах. И получается что через 10-15 лет свободной территории не останется».

Эти бесчисленные и бесконечные жилые массивы теперь неотъемлемая часть нашего города. И эту часть никуда не сотрешь и не уберешь. Она и есть Новый Петербург. Как и восьмиполосная скоростная трасса над домами. Как та попытка застроить весь Васильевский в 80-х новой для него и всего города архитектурой. Как стоящая вплотную к зданиям кольцевая дорога. Пусть это все будто из другого города, другой страны и другого времени. Но это все Новый Петербург. В 18 веке он был новым для всего мира. Теперь же он новый и для нас — его жителей.