Мистер Феррара, прежде всего, разрешите поздравить вас с очередным прекрасным фильмом. Это поразительное авторское кино, а вы поразительно смелый режиссёр, который отважился на подобный арт-хаусный эксперимент, особенно сегодня.
А чем, на ваш взгляд, «Сибирь» отличается от других фильмов?
Мне кажется, ваш оригинальный киноязык делает ваши картины, и «Сибирь» в том числе, чем-то особенным. Это сильно выделяет вас на фоне других режиссёров. Почему вы назвали картину «Сибирь», а не просто «Пустыня»? Смысл-то один и тот же – социальное одиночество?
Потому что Сибирь для меня – это синоним изгнания. Это какое-то мистическое место, из которого люди возвращаются другими, изменившимися. Мой фильм построен на языке, каждое слово в нём не то, чем кажется или означает в нашей повседневной жизни. И слово «Сибирь» я использую не в значении – регион в России, а суровое место, в котором человек проходит испытание. Сибирью всегда пугали, туда ссылали как при царе, так и после революции.
Но для россиян Сибирь – это действительно одна из частей нашей большой страны.
Каждый, кто прошёл Сибирь и вернулся из неё, уже обладает изменённым сознанием. Эти люди другие. Вообще, Сибирь ассоциируется с разными людьми: Ленин, Сталин, Солженицын и многие другие. Что-то странное, что-то страшное, что-то далёкое. Подобное настоящему изгнанию, тем более, что там всё время холодно. Я к чему это говорю? Сибирь в разных языках означает эту самую мистику, что-то далёкое, одинокое и холодное. У нас в Америке тоже есть своя Сибирь – это Канада.
Кстати, тот же самый климат.
Может, климат и тот же, а вот прошлое и настоящее совсем другое.
А можем мы интерпретировать весь этот снег, мороз и другие аномалии, показанные в вашем фильме, как отдельного персонажа?
Да, безусловно. Локация и природа сыграли свои роли. Они как эмоциональный фон для главного героя. Он же постоянно находится в каких-то экстремальных ситуациях: от морозов в тайге до палящего солнца в пустыне. Я специально выгнал его из зоны комфорта. Человек по-разному проявляет себя на морозе или в жаре, в пустыне. У меня природа наказывает главного героя. Он должен искупить свои ошибки, пройдя испытания, которые для него приготовила стихия.
Правда или нет, что сценарий к этому фильму вы написали под впечатлением от «Красной книги» Карла Юнга?
Нельзя сказать определённо, но для меня Карл Юнг – важный человек. Он как настоящий учитель. Я много почерпнул из его психологических исследований, книг, дневников. Но самое страшно, что всё то, о чем Юнг говорил и писал в начале 20 века, теперь мы наблюдаем повсеместно. Посмотрите на ютьюб – половина персонажей, кто постит свои видео – это пациенты Юнга. Он таких описывал век назад. У него были потрясающие методы познания подсознания. Его методологию в анализе внутреннего мира человека я и позаимствовал. В моей жизни я постоянно ловлю себя на мысли, что Юнг мною очень бы заинтересовался.
Подсознание, чувства и наше восприятие происходящего вокруг – эмоциональный фон «Сибири»? Так уж важно постоянно говорить об этом, вариться во всём это? Большинство ваших фильмов про это.
«Сибирь» полностью про это. Я подвёл некий итог всем этим «юнговским штучкам», если так можно выразиться. Вы верно подметили. Мой новый фильм – исследование человеческого восприятия времени, пространства, места. Через это я могу контролировать ожидания зрителя от картины. Ожидания – страшная штука. Но они помогают нам, людям, не останавливаться на достигнутом.
