Здесь такой странный замес: главные герои пьесы — кубинцы, эмигранты, которые уехали в Америку, пытаются выжить, изготавливая вручную сигары. Эти работники фабрики платят, скидываются и вызывают с Кубы чтеца. Так, как действительно бывало в те времена, дабы монотонный труд разнообразить.
Как правило, чтец не выбирал книгу, которую он читал, это выбирала фабрика или директор фабрики. Почему-то в этой пьесе сам чтец Хуан выбрал эту книгу — «Анна Каренина».
И, конечно, то, какое впечатление производит роман Льва Толстого «Анна Каренина» на персонажей пьесы — это удивительно. Это переворачивает их жизни, умы.
Когда мне Саша Баргман позвонил по телефону, сказал: «Анна в тропиках». Ну, конечно: тропики, пальмы, купальники. Потом, когда прислал уже мне пьесу, начала читать. Поначалу у меня Голливуд, потом через какое-то время уже штат Флорида, но вперемешку с кубинцами. Потом уже перекинулись совершенно в Кубу, а потом вдруг Анна Каренина на первый план вышла.
У нас не было задачи показывать петербургскому зрителю Кубу и разговаривать как кубинцы. Но мы приближались посредством литературы. В «Анне в Тропике» есть магический реализм, мне кажется. Может быть этого не было у автора, но это есть в спектакле.
Эта пьеса — это притча. В ней есть несколько сакральных смыслов, не хотелось ничего бытовить. Хотелось всю эту историю приподнять, придать ей метафорическое звучание.
Пьеса очень загадочная, очень страстная, очень жаркая, и в то же время очень степенная и размеренная.
Я не очень понимаю как в Петербурге делать этнический специальный яркий карнавальный спектакль, да и не хотелось. Наступление Толстого на персонажей для меня интереснее, чем наши какие-то шалости в сторону Латинской Америки.
Я уверена, после нашего спектакля зрителям очень захочется пойти в магазин и купить Льва Толстого «Анну Каренину» и перечитать. Я завидую зрителям, которые придут смотреть наш спектакль.
