Кто не смотрел хотя бы раз киноверсию блестящего бродвейского мюзикла и не наслаждался прекрасной музыкой Фредерика Лоу? Так что история безграмотной цветочницы, которую специалист по фонетике на спор решил научить правильной речи и светским манерам хорошо известна. Но в тени знаменитого фильма остался первоисточник – пьеса Бернарда Шоу. В Театре музыкальной комедии о британском классике не забыли, ведь за постановку «Моей прекрасной леди» взялся режиссёр Григорий Дитятковский, известный своим вдумчивым взглядом на литературу.
ВЛАДИМИР ЯРОШ,солист Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии: Наш спектакль максимально приближен к Бернарду Шоу всё-таки. И основные мысли, идеи взяты оттуда. О преображении человеческом, личностном преображении. Сегодня как раз актуальность сотворения человека, сотворения личности, нахождения себя в этом мире, когда можно просто потеряться – об этом спектакль.
Авторы спектакля прочитали пьесу Бернарда Шоу как противостояние безликой толпы и личностей. Обобщённый образ человека ХХ века художник спектакля Владимир Фирер подглядел у бельгийского художника-сюрреалиста Рене Магритта.
ВЛАДИМИР ФИРЕР,художник-постановщик, заслуженный художник России: Тут такая тема, что есть общая толпа, толпа и есть собственно социум. Но он общий – социум, не важно, низшего, высшего… Он среднестатистический. Поэтому взял Магритта, который делал среднестатистического человека ХХ века. Котелки, безвыразительные пиджаки, невыразительные пальто и так далее. Вот это у меня основная толпа.
Бернард Шоу за сто лет предвидел и другую тему, ставшую особенно актуальной в наше время. Фонетика, которой так захвачен главный герой спектакля, оказывается больше, чем просто увлекательная наука. Это повод задуматься, как говорим мы сегодня.
ВЛАДИМИР САДКОВ,солист Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии: Мы уже давно разучились говорить на понятном языке. Мы сейчас общаемся – лайки, смайлики. Уже забыли, когда мы вели какие-то беседы друг с другом. Раньше в автобусах, троллейбусах. Сейчас – никто ни с кем не разговаривает. Сидят, труля-валя, пишут что-то.
И не случайно сценическое пространство лишено бытовых примет – и не только потому, что по мнению режиссера Григория Дитятковского, пьесу Бернарда Шоу нельзя читать с позиции бытовых отношений: ведь в первоисточнике — миф.
ГРИГОРИЙ ДИТЯТКОВСКИЙ,режиссёр-постановщик: Сначала хотели ставить мебель, потом категорически отказались, мы отказались от каких-либо даже бытовых принадлежностей, если кабак, ну конечно, передники-фартуки, но даже в кабаке не кружки видим, а что-то другое, когда мы там, чтобы нам ничего не засоряло глаза, чтобы музыка текста, и музыка в оркестровой яме, они как-то начинали сливаться друг с другом.
Как удалось авторам спектакля найти связь между лёгкой, изящной и солнечной музыкой Фредерика Лоу и глубокой драматургией Бернарда Шоу, мы узнаем в день премьеры уже завтра.
