рудольф фурманов,народный артист России, художественный руководитель театра «Русская антреприза им. Андрея Миронова»:

Я мать свою не знаю. Она умерла, когда мне был год и три месяца и меня взяла на воспитание её сестра – тётя, которую я называл мамой. И я чётко помню начало войны, как она вместе со мной провожала на Лермонтовском проспекте 10, где сейчас Мореходное училище, своего мужа — дядю Ваню Новожилова. И когда он поднялся на последний этаж, он махал моей тёте и мне рукой. Это чётко помню и сейчас. Мне было три с половиной года. Он с войны не вернулся.

Я видел, как рушились дома. Бомба могла попасть и в наш дом, и в наши ворота гознаковские, где я бегал и играл в песочек. Тетя дежурила у ворот, и я рядом с ней был. Я помню, как бомба упала между рельс на Рижском проспекте, и меня контузило, и когда мы приехали в поликлинику, удивились, что у меня ещё и водянка началась. Опухало всё. Тетя испугалась, потому что — вот есть фотография, я в шапочке и вот такие щёки, как откормленный всё равно что, понимаете, не ев ничего.

Доставали с трудом кусок хлеба. А когда не было куска хлеба, куски тряпки — простыни я жевал. Я жевал и мне казалось, что мне стало легче, что я не так уж и есть хочу. Во время войны я помню галоши терял, чуть ли не босиком шёл зимой где-то. А куда шёл? В Никольскую церковь. Меня там крестили. И мы не пропустили ни одной Пасхи во время блокады, было полно блокадников на Пасху. Полно.

Я помню и другое. Я помню как тётя меня водила во время блокады в Александринку, где был тогда Театр Музкомедии. И полный зал был людей. Люди хотели глоток искусства.

Я видел пленных немцев. Но вот у меня не было такого — ну что, попались, да? Ну мы вас сейчас … расстреляем… Я чего-то смотрел на них и мне их жалко так стало. Что по указке какого-то идиота они воевали и нас уничтожали.

9 мая я помню как люди возвращались в мою парадную после войны. Целовались, видя родные лица. Вот так выжил великий город Ленинград — Петербург.