На самом деле, путь Геннадия Гладкова был предначертан с рождения. Его дед играл на гармошке у Лидии Руслановой, а отец – на аккордеоне в оркестре Александра Цфасмана, и в знаменитой записи танго, ставшего символом предвоенного времени, как в фильме «До свидания, мальчики», звучит именно его инструмент. Спустя несколько лет, благодаря всё тому же аккордеону и любимой у блатных «Мурки», московский школьник Гена Гладков завоевал авторитет у дворовой шпаны, среди которой постигал университеты жизни. А еще спустя годы он написал музыку, вспоминая об этих «джентльменах удачи». Эта лёгкая, словно конфетти, музыкальная интонация нужна была режиссёру Игорю Владимирову, который ставил в театре имени Ленсовета «Укрощение строптивой». Успех шекспировской комедии в модном тогда стиле шейк на долгие годы связали Гладкова с театром на Владимирском проспекте. Но, пожалуй, самой культовой постановкой была история про бременских музыкантов. Для ленинградских театралов того времени Михаил Боярский так и остался первым Трубадуром. А тем временем Гладкова у ленинградца Игоря Владимирова перехватил москвич Марк Захаров. Его фильмы сделали композитора известным на всю страну. Кто хоть раз не подпел Великому комбинатору? «Уно моменто» стало народной песней. Это был счастливый для всех тандем, и Захаров подарил Гладкову 15 секунд актёрской славы. В юности, среди реторт и колб, Гладков мечтал открыть какую-нибудь волшебную формулу. В химии не случилось, зато алхимическую формулу он нашёл в музыке. И что бы он ни сочинял – арию влюблённого испанского студента XVII века или песенку жизнерадостного львёнка, — это то самое обыкновенное чудо.