Дело Юрия Бутусова в Театре Ленсовета живо. Эстафету принял Роман Кочержевский, который в свое время ассистировал Бутусову, в том числе в гоголевской «Женитьбе».

Теперь он сам рискнул взяться за бессмертную поэму Гоголя «Мертвые души», не вняв предостережениям Михаила Булгакова, уверявшего, что ее невозможно ни поставить, ни сыграть. Но ленсоветовцы подошли к тексту даже не с отмычкой, а с ломиком. 

Александр Новиков,заслуженный артист России:
«Произведение достойно того, чтобы его ломать, разрушать, перемалывать его, думать о нем. Это тот подход к классическому произведению, без которого ничего не может получиться. Но именно во имя созидания».

Отлетели за ненужностью крестьяне с их крепостными проблемами, для нас они лишь объект школьной тоски. И Чичиков искушает не помещиков, владельцев живых и мертвых душ, а нас. 

Роман Кочержевский,режиссер, художник:
«Хочется преодолеть этот пласт — бакенбарды, помещики. Хочется понять, кто эти люди были до того, как приехал к ним этот человек».
Сергей Мигицко,народный артист России:
«Плюшкин. На первый взгляд, одинокий пожилой человек, на первый взгляд! А потом мы видим очень интересного персонажа, многогранного. Вот туда старался направлять свою фантазию».

Ленсоветовцы вместе с Кочержевским не просто стряхнули хрестоматийную пыль, но и вовсе отказались от всякой сюжетности, переведя Гоголя в пласт культуры наступившей эпохи Водолея, в которой главное — не четко проговариваемый нарратив, а эмоции, ощущения. И забудьте, что Собакевич у Гоголя «исполин». Кочержевскому привиделся нервный тип с личной драмой. И если  в лихом  любителе борзых собак Ноздреве  вдруг проступили черты Мити Карамазова и Парфена Рогожина, а в губернаторской дочке — набоковской Лолиты, то почему нет? В конце концов все мы «вышли из гоголевской шинели…»

Роман Кочержевский,режиссер, художник:
«Это скорее ассоциации на это сочетание слов «мертвые души». Когда мы произносим, первое, что появляется школьный штамп, сюжет, а дальше каждый погружается во что-то свое».

Кочержевский не вскрыл гоголевские коды, он придумал свои. Но, как ни парадоксально, именно поэтому захотелось вновь взяться за «Мертвые души», чтобы понять: а Гоголь-то о чем писал?