«Он пьет свой кофе – лучший, чем тогда, и ест рогалик, примостившись в кресле, столь вкусный, что и мертвые "о, да!" воскликнули бы, если бы воскресли». Стихотворение Бродского посвящено «одному тирану», но черты Сталина угадываются в нем безошибочно. «А в общем-то какая разница», – писал поэт, – «если следующему предстоит стать точной копией покойника?»

Новый спектакль Валерия Фокина обозначен твердо, указующе и безапелляционно – «Рождение Сталина». Тревожно звучит само сочетание слов, напоминающее панегирик. Через знакомый всем портрет проходит раскол общества: одни требуют вечной анафемы палачу, другие – оправданий эффективному менеджеру, который принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Вот и в основу спектакля положены разные тексты: от мрачных пророчеств Достоевского до романтической биографии, написанной Булгаковым. Сам Сталин сказал о себе в надежде на пророчество: «После смерти на мою могилу нанесут горы мусора, но ветер истории его развеет…» В какую сторону подул ветер над сценой Александринки –  выяснял Павел Богданов.

Павел Богданов,корреспондент: 
«Сталин не любил, когда вспоминали про его детство и юность. Даже интервью его матери было запрещено к публикации. Хотя говорила она вроде бы обыденные вещи: как мальчик ходил в церковный хор, как прибегал к ней, после того, как его били во дворе. Но вождь не может ошибаться, не может плакать, не может выглядеть обиженным. А потому любые книги о ранних годах жизни Сталина были под личным контролем вождя». 

Характерная история произошла и с пьесой «Батум» Михаила Булгакова, которая стала одной из основ спектакля Валерия Фокина. Рассказ о том, как начинающий революционер Сосо Джугашвили поднимал рабочих на восстание, Булгаков написал по заказу МХАТа к 60-летию вождя. Но на полпути в Грузию, куда актеры театра отправились вживаться в роли, пришла телеграмма: «надобность в постановке отпала, возвращайтесь домой». Все объяснялось просто: Сталин прочитал пьесу. 

Удивительно, но и десятилетия спустя вокруг фигуры Сталина слишком много мифов. Вот и поездка одного из инициаторов создания спектакля Артура Соломонова в Тбилиси многое дала. Он работал в двух архивах – историческом и партийном. Там оказалось много неизвестных  документов. Часть из них, художественно переосмысленная, также легла в основу постановки. Равно как и фрагменты «Бесов» Достоевского, что тоже не случайно. Ведь Сталин изучал роман с карандашом в руках, комментируя поступки Ставрогина. Писал на полях: «А что такое он совершил?! Какое это было преступление? Что тут особенного?» 

Создатели спектакля вглядываются в корни, в механизм становления жестокости, жажды абсолютной власти. Пытаются понять, как погибал Джугашвили и одновременно вырастал Сталин. А вместе с этим таинственно, один за другим, гибли его соратники. Как, например, земляк Сталина – Камо.

Этот спектакль не стоит рассматривать как сугубо исторический. Гораздо важнее понять: почему кровавый диктатор, по приказу которого были убиты миллионы наших соотечественников, на новом витке истории всерьез оказывается фигурой для обсуждения и даже оправдания. И это уже не художественное преувеличение. По опросу «Левада-центра» в 2018 году меньше половины россиян считают Сталина виновным  в уничтожении невинных людей.