Ревнители академизма предпочли бы увидеть эту сцену наоборот: три чеховских сестры лупят создателя спектакля за вольное обращение с классикой. Как по нервам, железом новой драмы Виктор Рыжаков скрежещет по хрусталю великой пьесы. Под стук колёс, которые должны унести их из губернского города, сёстры обращаются в ведьм из «Макбета». Солёный скрывается под гримом хитледжеровского Джокера. Вершинин же страстно любит не одну замужнюю Машу, а всех трёх сестёр. В муку превращается кокаин, а персонажам то и дело аккомпанирует Адель и Надежда Кадышева.
ВИКТОР РЫЖАКОВ,режиссёр: Я очень переживал, что люди, для которых существуют какие-то стереотипы восприятия театра, не примут, скажут «Что это вы нам опять показываете? Вы издеваетесь?» Потому что у нас же нет ни одной попытки кого-то обидеть или каким-то образом издеваться над текстом. У нас есть многомерный чеховский текст, с которым артисты взаимодействуют на протяжении всех этих двух часов. На самом деле персона актёра становится главной, и они сегодня строят свою модель взаимодействия с этой драмой.
Зритель, не знакомый с текстом, едва ли поймёт хоть что-нибудь. Это не пьеса «Три сестры», а три сестры из пьесы и другие персонажи, которые воспроизводят чеховскую драматургию из оппозиций собственных жизненных переживаний. Герои, нарочито грубые и циничные, прячут своё бессилие под масками искушённого человека: носят картонные усы и красят волосы в зелёный. Бегут с первых секунд спектакля за уходящим поездом — в Москву, в Москву — заранее зная, что они не догонят его никогда. Конфликт ожидание-реальность каждый переживает как личную трагедию.
РОНАЛЬД ПЕЛИН,актёр: Может это инфантильность нынешней молодёжи. Мы всё-таки молодые люди, у нас в коллективе средний возраст 23 года. Есть какие-то большие цели, большие желания, но мы так редко пытаемся их действительно реализовать.
ВАРВАРА ФЕОФАНОВА,актриса: Это как худеть с понедельника. Такая классная мотивация пожрать на ночь. А потом решить: а я с понедельника буду худеть. Встаешь на весы: «Ну, как бы, ну, нормально, пойду съем пироженку.
И так во всём. Персонажи всю пьесу ждут, когда можно будет начать жить и главное — полюбить хоть кого-то. Они все выбирают поезд, а нужно выбрать Поезд, а не перрон. Остающимся на перроне нечего ждать, кроме как ждать чего-то. «Коль мысли чёрные к тебе придут, откупори «пивчанского» бутылку иль перечти три чеховских сестры?» Ответа нет ни на дне бутылки, ни у гения русской литературы. Далёкий гудок обещания счастья, несущийся сквозь время. В Москву, в Москву!
