100 лет после окончания Первой мировой. Как эта война изменила город? И почему военная цензура вмешивалась в личную жизнь? Репортаж Натальи Бандуриной.

Наталья Бандурина, корреспондент: «Витебский вокзал, в 1914 году — Царскосельский. Отсюда уходят первые эшелоны с солдатами. Именно здесь Николай Гумилев, сидя в кафе с Анной Ахматовой, скажет: "Отправлять на фронт поэтов — все равно что жарить соловьев". Но всеобщая мобилизация на то и всеобщая, что нужны были все».

Коммерсант средней руки, никогда в своей жизни не державший оружия, Александр Калистратов отправлялся на фронт именно отсюда. На первой же остановке он напишет своей жене и детям письмо. Так начнется переписка длинной в 4 года.

Письмам больше ста лет, но не в этом их главная ценность. Это мой прапрапрадедушка пишет моей прапрапрабабушке:

«Дражайшая супруга моя, Анна Александровна, добрался хорошо, надеюсь, пребываете вы в добром здравии… Адрес мой: Финляндия, 5-я пешая Петроградская дружина , 4-я рота, 2-й взвод. Писать не надо "Действующая армия", так письмо не дойдет, высылаю вам 5 рублей, боле пока не располагаю средствами»

За этим порой неразборчивым почерком всё: и любовь, и обида, ссоры даже, но главное —новости из дома. Дед просит писать обо всем, что происходит в городе.

«Дражайший супруг, мой Александр Петрович, деньги получила, за что большая вам благодарность <…> Немцев бьют, вашей любимой колбасной лавки больше нет».

Война с Германией началась именно в Петербурге. В немецкое посольство ворвалась разъярённая толпа, первыми жертвами погрома стала монументальная композиция. Коней и греческих богов скинули не сразу, пришлось повозиться, но когда дело было сделано, скульптуры утопили в Мойке.

История немецких погромов хорошо знакома Ирине Тагуновой. Об этом рассказывала мать, а ей отец, высланный во время Первой мировой из родного Петербурга. Тогда не помогла даже безукоризненная родословная: их предок Мартин Кюгельхен — немецкий врач, прибыл сюда по приглашению самого Петра Первого. Но на волне патриотизма образца 1914 года вчерашнего соседа били палками, только за то, что он Ганс или Карл.

— Потом было давление на немцев уже при советской власти… Я была врагом народа.
— Сейчас что вы ощущаете, находясь в этом городе?
— Я не могу сказать, этот город — это моя любовь…

Наталья Бандурина, корреспондент: «Газеты того времени пишут: "Необходимо убрать все германские слова. Фельдшера, к примеру, называть санитаром…". Газета "Великая отечественная война" публикует запрос министерства внутренних дел о населенных пунктах, носящих немецкие названия, которые представлялось бы желательным переименовать».

Тем временем, мой дед пишет уже не в Петербург, а в Петроград. На таком варианте в итоге остановились борцы со всем немецким. По сравнению с началом войны, в 1916 году письма идут дольше, оказывается, их читают перед тем, как отдать адресату. Вырывают страницы со всеми упоминаниями о расположении части, а также жалобы на военное начальство».

«Во первых строках сего письма, спешу послать супружеское почтение и с любовью низкий поклон, дражайшая моя Анна Александровна, последнее ваше письмо пришло неполным, постаралась военная цензура, не пишите ничего такого, а то совсем не сможем мы с вами разговаривать».

Писать нельзя было о раненых, которые наводнили город. Тяжелых везут именно в Петроград — здесь специалисты. Практикует нобелевский лауреат Иван Павлов, попасть в Военно- медицинскую академию — великое солдатское счастье и шанс на выздоровление.

Зимний становится самым главным центральным госпиталем страны. Царская семья на личном примере показывает, как важно сейчас объединиться и помогать раненым, которые целыми эшелонами прибывают в город.

Вот здесь в вестибюле главной лестницы расположили кабинет главврача, а там рентгеновский кабинет, все для того чтобы дежурный врач со снимками шел сразу в операционную, она была тут неподалёку, в Гербовом зале.

Сестрами милосердия становятся великие княжны. Они и перевязки делают, и судна выносят, ассистируют на операциях. Санитарки объясняют солдатам, как важно делать прививки. Именно в Петрограде их было сделано больше всего.

Именно в Петрограде разрабатывают первый в мире противогаз, а пластическая хирургия становится почти рядовой операцией. Петроградские медики вернули в строй в прямом смысле этого слова, больше половины раненых.

Наталья Бандурина, корреспондент: «На фоне патриотического подъёма — продовольственный кризис, которого стараются не замечать. Правда газеты уже вовсю печатают рецепты дешевых блюд: как из крапивы сделать котлеты, например. Но самое главное, в Петрограде, равно как и во всей России, сухой закон. Водка практически приравнена царем к оружию массового поражения и главного деморализатора в армии»

В газетах появляется постоянная рубрика: там рассказывают либо про тех, кто отравился суррогатом, либо про очередную подпольную лавку по продаже спиртного. Сахар становится дефицитом. А в магазинах появляются первые очереди.

«Дражайший супруг мой Александр Петрович, знаю, питаетесь вы хорошо, о чем узнала я из вашего предыдущего письма. У нас не так все благополучно, еле- еле достала вчера тростникового песку».

Солдаты русской армии первые годы войны и правда были обеспечены всем необходимым. Мясо, сало, чай, буханка черного хлеба. Удобный вещмешок, куда все это можно было сложить. Обмундирование специально разработали к этой войне.

Наталья Бандурина, корреспондент: «Вот этот китель принесли Николаю второму, он не стал подписывать бумаги, а попросил принести сам китель, только после того, как он в нем пробежал, он подписал документы на производство».

Новаторские идеи были хороши в 1914 году и совсем не до них было в 1917-м. Первый автомат — разработка Федорова — так и не попал на вооружение. Пустить в массовое производство у истерзанной 4-летней войной страны не было ни сил, ни средств.

Наталья Бандурина, корреспондент: «Санитарный поезд прибыл на Царскосельский вокзал, сейчас их нет, а раньше к путям были подведены рельсы, по которым ходили трамваи, Александра Калистратова довезли прямо до госпиталя. За четыре долгих года его родной город сильно изменился, сменил название, да что там, страна была уже другой, но для моей прабабушки было главное, что дед вернулся живым».

Эта война навсегда изменила судьбу не только моей семьи — всей страны. То, что мы есть сейчас благодаря или вопреки ей. 100 лет — не срок для того, чтобы не помнить ее или консервировать в учебниках. Вот она в этих письмах — живая и настоящая.