Мария Новикова-Охонская,корреспондент: Вера Шпенцер — по фамилии первого мужа Инбер, родилась в Одессе 10 июля 1890 года. Единственная и горячо любимая дочь известного издателя и директрисы гимназии, получила хорошее образование, много путешествовала, училась и работала за границей. А её первый сборник увидел свет в Париже, когда молодой поэтессе было всего 22 года.
Салонная поэтесса изменившуюся Родину приняла всей душой, и сама изменилась вместе с ней, превратившись в пролетарского поэта. Вера Инбер была двоюродной племянницей Льва Троцкого, и когда в стране началась борьба с Троцкизмом, её жизнь стала определяться родством с «врагом народа». Но репрессии обошли стороной верного партии работника литературного фронта. Войну она вместе с третьим мужем встретила в Ленинграде. В 41 он был назначен директором первого мединститута.
Мария Новикова-Охонская,корреспондент: Супруги поселились в доме на Аптекарском проспекте. Здесь появляется на свет множество стихов, которые она читает по радио, на заводах и фабриках, в госпиталях и на фронте. А поэма «Пулковский меридиан» становится таким же символом сражающегося города, как «Февральский дневник» Бергольц и седьмая симфония Шостаковича.
В пятидесятые Инбер заняла важный пост в союзе писателей, но сама писать стала реже и хуже — в угоду власти, не музе. В связи с нашумевшим «делом врачей», её муж попал в психиатрическую больницу. Личная трагедия и страх за супруга и свою жизнь — озлобили немолодую и влиятельную женщину. Она присоединилась к травле Бориса Пастернака, Лидии Чуковской, Иосифа Бродского. Евгений Евтушенко называл Инбер бескомпромиссной литературной комиссаршей.
Мария Новикова-Охонская,корреспондент: Со смертью Веры Инбер творчество партийной дамы было предано забвению. Как, впрочем, забылись и ранние стихотворные сборники и её поэзия великого подвига Ленинграда и добрые и пронзительные стихи для детей и о детях.
Ночь идет на мягких лапах,
Дышит, как медведь.
Мальчик создан, чтобы плакать
Мама — чтобы петь.
Отгоню я сны плохие,
Чтобы спать могли
Мальчики мои родные,
Пальчики мои.
Сын окрепнет, осмелеет,
Скажет: «Ухожу».
Красный галстучек на шею
Сыну повяжу.
А пока, еще ни разу
Не ступив ногой,
Спи, мой мальчик сероглазый,
Зайчик дорогой…
Налепив цветные марки
Письмам на бока,
Сын мне снимки и подарки
Шлет издалека.
Заглянул в родную гавань
И уплыл опять.
Мальчик создан, чтобы плавать,
Мама — чтобы ждать.
Вновь пройдет годов немало…
Голова в снегу;
Сердце скажет: «Я устало,
Больше не могу».
Успокоится навеки,
И уже тогда
Весть помчится через реки,
Через города.
И, бледнея, как бумага,
Смутный, как печать,
Мальчик будет горько плакать,
Мама — будет спать.
А пока на самом деле
Все наоборот:
Мальчик спит в своей постели.
Мама же — поет.
И фланелевые брючки,
Первые свои,
Держат мальчикины ручки,
Пальчики мои.
