Первой премьерой этого года в театре «Балтийский дом» стал спектакль режиссера Леонида Алимова «Театральный роман» по одноименному произведению Михаила Булгакова. Сегодня на сцене «Балтдома» можно увидеть «Мастера и Маргариту» Йонаса Вайткуса и «Зойкину квартиру» Юрия Ядровского. «Театральным романом» площадка завершает булгаковскую трилогию. Вячеслав Резаков побывал на премьере.

На дне коробки Максудов видит, как роман «Белая гвардия» становится пьесой «Дни Турбиных». И не замечает, что сам он уже перед четвертой стеной внутри большего пространства. Что уже начался другой, его «Театральный роман». Михаил Булгаков всю жизнь искал свою правду на стыке повседневности и фантасмагорий. И был наказан тем, что попал в такое место. В коробку, набитую змеями, инфернальными по долгу службы и казенными велением судьбы.

Имперский театр, наполненный медовым запахом табака и стуком часов, был его миром и его отторгал. Пытаясь как-то уложить это в голове, Булгаков дважды подчеркивал первоначальное название — «Записки покойника». Он первым рассказал, как театр убивает автора с обаятельным сплавом комплиментов и хамства.

Над сценой распростерла крылья МХАТовская чайка, но от реалий театра, окружавшего Булгакова, в постановке ушли. Вернее букве предпочли воссоздавать дух абсурда, который искал сам автор. Скажем, Алексей Толстой вряд ли показывался на публике в леопардовых штанах, а вот сопровождающий любое его слово женский хохот – это правда. По свидетельству Катаева, девочки-флаконы, как бы сейчас сказали — «фанатки», составляли свиту каждого маститого писателя Москвы. Люминесцентные чулочки секретарш, гнедой в яблоках пиджак Бомбардова, но создатель школы актерского мастерства строг, хотя и лишен портретного сходства. От Станиславского в Иван Васильевиче осталось только пенсне и сама указующая роль, партия безапелляционного направления.

В гротескном изображении театра академическая система отпускает возжи, и актеры с наслаждением дают волю демонам актерского «шакальства». Сказать, что литературный завистник автора Ликоспастов играет подтекст, оскорбить уксусную эссенцию ненависти.

Торопецкая – тоже всего лишь следует указаниям режиссера. Экзальтация, пафос, наигрыши, штампы. Переливаются всеми гранями этюды о театральщине — странной манере жизни людей, выплескивающейся далеко за пределы театра.

Попав в «свой мир», Булгаков понял, что весь он – театр. Но так и не привык, что даже в нем все актеры. Ладно актрисы играют актрис, а режиссеры – режиссеров, даже секретарши – секретарш. Как им кажется, очень убедительно. Дальше больше. В своих ролях он увидел и остальных: писателей и предателей, детей и матерей, мужчин и женщин, людей, которые каждый день представляют перед другими себя, не замечая огрехов актерской подготовки. 

Так он мог бы закончить свой незаконченный роман. А потом на сцене, в смертной тоске заламывая руки перед основоположником: «Любите ли вы театр так, как не люблю его я?» Это была бы сильная сцена.