Как современный Петербург лишается своих маленьких кусочков, которые и делают наш город не похожим на другие? Репортаж Максима Облендера.

Максим Облендер, корреспондент: «Часы Финляндского вокзала – новинка в стиле хайтек. В отличие от старого циферблата, новый отлично видно с земли. Сейчас две минуты второго. Они сами сверяют время по спутникам. Их механизм – швейцарские провода и шестеренки. В них, кажется, есть всё, что нужно. Вот только Ленинградского ничего не осталось».

А ведь именно Финляндский из пяти вокзалов города самый Ленинградский: стоит на площади Ленина, часы стали отсчитывать время в 60-м в Ленинграде, а проектировал вокзал Николай Баранов – главный ленинградский архитектор. Но на это в современном мегаполисе часто закрывают глаза, говорит экскурсовод Марина Зубкова. Главное – функциональность.

Марина Зубкова, архитектор, экскурсовод: «Порой потерять деталь – это наименьшее из всех зол, которое может случиться. Потому что в данном случае есть необходимость того, чтобы по часам сверяли время. Возможно, есть стандарты, по которым всё должно быть хорошо видно».

Удивительное дело: в городе с резко континентальным климатом элементы фасадов, мелкие детали сносит не шквалистый ветер, а введенные стандарты и безответственные реставраторы. На Пионерской улице в 70-х появился монумент в честь 50-летия первой пионерской организации. А на домах – пять горящих пионерских значков.

Максим Облендер, корреспондент: «Наша программа была у этого дома два года назад. И тогда над аркой между вторым и третьим этажом ещё можно было увидеть красную звезду. Последнюю из пяти. Сегодня дом на месте, даже вывеска "Продукты 24" на месте, а вместо звезды – дыра в стене».

– Здравствуйте, это телевидение, мы хотели снять утраченные витражи в вашей парадной. 
– Эта история забытая и никому не нужная.

Забытая история – точнее и не скажешь. Последний фрагмент «Восходящего солнца» пропал из парадной на Введенской полгода назад. А его уже не вспоминают.

Аркадий, житель дома №5 по Введенской улице:
– Лет 10 назад убрали. Последний кусок наверху был и его убрали.
– Ну, вы говорите давно в доме живёте. Не жалко было? Может, обращались куда-то?
– Ну а что, я что – побегу куда-то что ли?

Аркадий – старожил дома, но даже ему не жаль потери. Сделать новый витраж в мастерской – 30 000 рублей за квадратный метр. Заменить ветхие рамы стеклопакетами оказалось проще и для коммунальщиков, и для жильцов.

Так же просто, как по всему городу сменить уникальные деревянные резные двери металлическими – разных цветов: красными, оранжевыми не имеющими ничего общего с дореволюционными домами и красивым петербургским словом «парадная». И всё это в лихие 90-е, которые заставили петербуржцев задуматься о безопасности своих квартир. Не зря рекламные блоки на телевидении не обходились тогда без рекламы стальных дверей.

Доходный дом Барановской 1912 года. Пережил революцию, уцелел в блокаду. А в 90-х утратил не только двери, но и свою главную деталь – двухметрового орла работы Обера. Ещё один орёл скульптора украшает дом Зингера. Чей дом украшает орёл с Петроградской – неизвестно. Аварийную скульптуру отправили на хранение в Жилищное агентство Петроградского района. Спустя 10 лет стали искать – не нашли. Можно было сделать копию, но сменилось законодательство.

Ксения Черепанова, пресс-секретарь КГИОП: «В январе 14-го года поменялось жилищное законодательство и орган охраны памятников потерял возможность финансировать реставрацию многоквартирных домов, сейчас по программе капремонта нет возможности воссоздавать такие безделушки, грубо говоря, которые играют свою роль, но там не то финансирование».

Максим Облендер, корреспондент: «Орёл был не просто достопримечательностью. Когда ещё не было навигаторов, он был навигатором. Спросят вас: "А как пройти к Аптекарскому?". А вы: "От метро Петроградская налево, потом ещё налево, увидите орла – и вот в ту сторону!

На инструментальной улице стоит здание непонятного архитектурного стиля. Окна тут квадратные, там круглые. Крыша срезана. Соседи у постройки тоже странные – с одной стороны огромный бункер, с другой – университет. Но всё встает на свои места, если вернуть зданию купола. Тогда здание, кому-то знакомое как спортклуб, кому-то как физическая лаборатория, моментально превращается в Храм преображения господня. А Инструментальная улица на мгновение получает своё изначальное название – церковная».

Это единственная уцелевшая петербургская церковь работы Константина Тона. Своды храма расписывал Карл Брюллов. Сохранить свой облик в годы советской власти храму не позволил политический режим. Фамилии человека, сносившего купола и закрашивающего иконы никто не помнит. Как забыли, куда улетел орёл с Петроградской, куда делся витраж с Введенской. Город теряет маленькие частички. Те кусочки, что украшают наши дома, и следить за которыми тоже должны мы. Ведь уникальность Петербурга не только в часах, витражах, звёздочках на домах, парадных, но и в его жителях – хранителях этих деталей.