В корпусе Бенуа открылась выставка «Генрих Семирадский и колония русских художников в Риме». Сегодня о Семирадском, кроме как о выдающемся мастере позднего европейского академизма, не говорят. А ведь современники не были к нему так благосклонны. 

Его работы на христианские мотивы ругали, называя просто блестящими и шумными игрушками. Говорили, что красоты он ставит выше правды. Или вовсе рушит старую академическую систему. О том, как полотна Генриха Семирадского воспринимаются в наше время, расскажет Дарья Патрина. 

Окончив петербургскую Академию художеств с большой золотой медалью, Генрих Семирадский отправился пенсионером в Европу. Ехал во Флоренцию, оказался в Риме, да так и остался до конца жизни в вечном городе, в русской колонии художников. Живописцу сразу повезло с покровителем и заказчиком, его масштабные работы нравились Александру Третьему, он покупал их для фондов будущего музея национального искусства. Так что картины Семирадского — в основе коллекции Русского музея. 

За «Грешницу» художник получил звание академика, к слову, тогда же на титул претендовал и Репин с «Бурлаками на Волге». Позиция властей. А передвижники категорично и хлестко критиковали Семирадского и всех академистов, не отказывая, впрочем, их работам в эффектности и виртуозности. 

Павел Климов, ведущий научный сотрудник отдела живописи второй половины XIX — XXI веков государственного Русского музея:
«Академизм — целостное явление, которое хранит школу, мастерство, эталоны прекрасного. Разумеется, оно не статично и впитывает в себя другие влияния. В XIX веке — влияние романтизма, реализма, пленэрные течения».

Итальянское солнце и древние сюжеты — принципам академизма русские художники в Риме оставались верны до конца. Где-то в других частях Европы города разрастались огромными фабриками, строилось метро, пыхтели паровые машины, гремели выставки импрессионистов, а на академических картинах русских художников время как будто остановилось, танцуют обнаженные женщины, в крайнем случае убивают Нерона. Декоративность и пышность, а также демонстративная аполитичность и асоциальность такого искусства ужасно злила так называемый демократический лагерь. Зато с частными заказами у представителей позднего академизма проблем не было. 

Колония русских художников в Риме была многочисленной. Одни приезжали на несколько лет после академии и писали пенсионерские отчеты. Другие оставались в Риме навсегда. Впервые их творчество представляется так широко. Более 100 полотен из десятка российских музеев охватывают последние полвека позднего академизма. Есть на стенах и настоящие открытия, что-то, что даже знатоки никогда прежде не видели. 

«Оргия» Вильгельма Котарбинского была отреставрирована специально к выставке. А до этого 90 лет хранилась на валах, полностью заклеенная оберточной бумагой. 

Вот так в исторической перспективе русский академизм победила русская революция. Рабы и вакханки оказались сброшены с корабля современности. Однако ничто не мешает нам сегодня оценить не предвзято русское академическое наследие. И спокойно поразмышлять об аполлоническом и дионисийском началах несправедливо забытого художественного явления.