Опухший работяга в растянутой майке. Командировочный в душном галстуке. Кликуша в платке, чуть что поминает образа, желчная стерва — чью-то мать, сухонькая бабка — цены 40 лет назад. Пьют, поют, одеваются в халаты и треники, плещут на вчерашние дрожжи и дерут струны бардовских гитар. Стучат колеса. Мчится поезд «Москва — Владивосток». 

Два года назад Дмитрий Брусникин посадил в него первокурсников Школы-студии МХАТ. И вместе с ними прокатился через всю страну. Почти две недели в пути студенты подсаживались к пассажирам, включив диктофон. Записи бесед легли в основу коллективного произведения, которое сам Брусникин твердо отказывается назвать спектаклем. Создатели не хотят признавать никаких обобщений, кроме, быть может, самых очевидных.

Здесь не стоит искать метафор, обнажающих портрет страны, держать в голове всякие пошлости вроде «жизнь – это поезд». Он идет где-то там, по рельсам, а на сцене идет концерт. Один за другим его участники обращаются к залу. Бесхитростные их повести не нуждаются в комментариях, в пересказе теряют какой либо смысл. Самая суть жалоб на жизнь, ее предельных обобщений и проповедей единственной правды ясна с первых же слов. Все как всегда у людей. У одних горя нет, у других — есть нечего. Кто-то весел, кто-то зол. Но все без исключения смешные.

Брусникинцы не комментируют образ игрой. Но сама молодость актеров убирает преграды, которые мешают персонажам быть услышанными в жизни: возрастные, социальные, физиологические. С первых слов зрителя ждет радость узнавания, но шлейфом тянется следующая пугающая мысль. О том, что перед тобой вообще-то не шарж, не гротескно обобщенная маска, а реальный человек — хирургически точный, дословный. Как того требует вербатим — слепок его слов. И поскольку ни ты сам, и никто в зале не мог ехать в том самом вагоне в тот день, это сама жизнь, отформатировала людей — живых и настоящих — до конечного числа типажей.

Само слово «поезд» вмещает национальную суть. Достаточно просто упомянуть его в рассказе, чтобы вызвать в нас какое-то странное оживление. Чеховскую тоску оказаться в одном из вагонов, говорить со случайным попутчиком о хорошем и уезжать навсегда. 

Так поступили с брусникинцами пассажиры, оставившие им на память свою жизнь. Мы смотрим и видим: правда, люди не меняются. Странно другое: почему прежним остается само путешествие по центральной, по всему выходит, дороге страны. Некрасовское запустенье, беззаконье Радищева, а порой и того хуже. То, что девушки белые, как утопленницы в майскую ночь, обобщают одним словом.

Подписывайтесь на канал «Говорит и показывает Санкт-Петербург» в Telegram.