В нашем городе продолжается первый театральный фестиваль «Школа. Студия. Мастерская». Он приурочен к 20-летию мастерской режиссера Григория Козлова, который вырастил уже четыре поколения артистов и режиссеров. 

Для празднования круглой даты он предложил форму фестиваля и пригласил к себе в гости единомышленников. Таковыми стали в том числе артисты труппы московского театра «Мастерская Петра Фоменко». И пусть самого Петра Наумовича нет с нами уже пять лет, его театр продолжает дело, начатое мастером. Продолжает жить и творить. В Петербург «Фоменки» привезли спектакль «Проклятый север». О нём подробнее расскажет Вячеслав Резаков. 

По счастью на карте родины осталось место для счастья. Места на карте не обозначены: от снега белые, от Белого моря синие, сизые, как древний дым полярных деревень. Как джеклондонцы на Клондайк, московские интеллигенты 1960-х едут тоже на Север — за своим кусочком самородной радости. 

Писатели, художники, музыканты… Первый видит спасение в природе, но второй, потрясая икрой, уверяет, что только в народе, третий — в книгах и личной свободе, а студент возражает всем трем. Студент читает Черного рыбакам, а школьная училка — Цветаеву пьяницам и дебоширам. Кругом первозданная природа и суровый быт ее детей суровых поморов. Народ, природа и свобода. Что еще нужно для счастья? А его как не было, так нет. 

Семеро стажеров из мастерской Фоменко перевели в повествование от первого лица рассказы Юрия Казакова — не самого, прямо скажем, известного писателя-шестидесятника. Едва ли их привлекли шукшинские мотивы непонимания между кормильцами земли и интеллектуальной прослойкой. Вернее всего их в силу молодости увлекла сказочность, колорит событий и мест. Быт сегодняшних поморов изучался ими по роликам на YouTube, ровно так поступили бы с индейцами, индийцами — любыми туземцами. Важнее, что сами те времена в сознании этого поколения актеров — почти былинные. Равно сказочны поморская деревня и Москва 1960-х, из локации которой торчат как бабушки в окошке портье, проводники и таксисты. Все на одно лицо — хамоватые. Главное сама поэтика мифа — места, где все леса бескрайние, песни раздольные, девки красные, чувства глубокие, все встречи случайные, а результаты — печальные, здесь трагедия не нуждается в траектории, к ней и так всегда ведут рельсы мифа. Который разглядели молодые глаза фоменковцев. 

Времена меняются, а людей по-прежнему тянет на проклятый север. Туда упорно указывает компас русской души. Смутное убеждение, что лишь в условиях крайнего ее существования полярных, безводных, высокогорных возможно счастье. Обречь себя на лишения, одиночество, замордовать работой. Мечта, как говорит один из героев, о настоящим труде до смертельной усталости, до счастья. Все его хотят и даже ясно, где его искать. Все ищут свободу и любовь, и иногда бывают наказаны тем, что находят. И тогда выясняется, что делать со свободой не знают, а испытывать любовь не в состоянии. Проклятый север, проклятый. Невероятно, но факт — в самом его центре все дороги ведут на юг.