19 апреля назовут имена обладателей театральной премии «Золотая Маска». Особенно сильно петербургское представительство в номинации "Эксперимент" — из 7 претендентов на победу 5 постановок из нашего города. Приятная тенденция — новаторское и экспериментальное — значит родом из Петербурга. А подтверждает этот тезис и сенситивное театральное действо «Даниил Хармс. Маршрут №2», по которому прошёл Вячеслав Резаков.
Вячеслав Резаков,корреспондент: «Беспрецедентное зрелище — идет спектакль, который не видят зрители. Они слышат, осязают и обоняют то же, что и главный герой повести Даниила Хармса «Старуха». А то, что видите вы — лишь средства доставки необходимых для этого ощущений».
Весь этот бег по кругу перед лишенной зрения публикой — лишь кульминация того, что сами создатели предпочитают называть «Перфомативная композиция маршрут №2». Маршрут в трех частях. Первая — странная лекция спиной к залу в «Петришуле» — альма-матер писателя.
Следующий эпизод разворачивается в разбитой чаше бывшего бассейна. Зрителей с завязанными глазами затягивают в водоворот мощного многоканального звука. Пока гений абсурда повествует о своей встрече со смертью, операторы нагнетают атмосферу — то дунут ветром, то плюнут дождем. Поднесут под нос пузырек с нафталином — такое вот погружение в чувственный мир героя.
Третья часть — путешествие по адресам Даниила Хармса под его дневниковые записи. Последний пункт — Марсово поле. Здесь никаких слов, только хлебные крошки — намек на трагическую смерть писателя.
С точки зрения драматургии, беспроигрышный вариант — сам текст. Положите в основу знаковой системы смерть и философскую глубину обретет любое действие, даже если по ходу пьесы вы будете закусывать водку сардельками. К слову, это единственная деталь, в которой постановщик нарушает авторский замысел. У Хармса сардельки сырые.
Станислав Пектеев,режиссер: «Вареные просто сильнее пахнут. Мы немного усилили художественную… На самом деле сегодня сардельки не доварились».
Вы вряд ли почувствовали разницу. Так что абсурдна сама попытка рассказа о таком спектакле, как впрочем и весь анализ Хармса. Это как часы с сорванным циферблатом. Вы видите все шестеренки и что ими движет, не имея представления который час.
