Почему Эрмитаж не заканчивается на Дворцовой площади и Дворцовой набережной? И что сейчас особенно тревожит директора главного музея страны?
Юрий Зинчук, ведущий: «Ну и продолжая тему сохранения исторического наследия, мы вам хотим предложить интервью, в котором хотели найти ответ на один вопрос. Вот мы часто слышим: Петербург – это город-музей. Музей под открытым небом. Слишком избитый штамп, за которым теряется очень глубокий смысл. А зачем сейчас нам нужны музеи? Какой смысл они дают нам? И почему музеи в наше время очень часто становятся точкой противостояния, а не примирения. Ведь это же неправильно. И что нужно сделать, чтобы было ровно наоборот. И более компетентного собеседника для поиска ответов на эти вопросы, чем Михаил Пиотровский, найти невозможно. Вот к нему мы и поехали, чтобы обсудить эту тему. "Музей в современном мире. Что это? Какова его миссия и предназначение?"».
Юрий Зинчук: «Начнем, конечно же, с самой резонансной темы – Исаакиевский собор. Вы – один из ведущих мировых музейных экспертов. Ваш взгляд на эту ситуацию».
Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа: «Не надо суетиться, не надо решать в одночасье. Мы живём все вместе, мы живём в городе многих религий. Город многих историй, город многих народов. Люди, живущие здесь, не могут противостоять друг другу. Все мы петербуржцы. И это уже клеймо. С ним нам жить. И оно существует. Мы знаем целый ряд вещей, когда петербуржцы выходят из дома, встают кольцом, когда речь идёт о вещах важных для города. И важно, чтобы это кольцо было всегда единым. Двух колец нам не надо».
Юрий Зинчук: «То есть вы считаете, Михаил Борисович, что в ситуации с Исаакиевским собором нельзя так однозначно сказать: так, мы за левых или за правых! Здесь две стороны. И каждая из сторон должна вызывать уважение. Это наши соотечественники, наши сограждане, петербуржцы».
Михаил Пиотровский: «Есть несколько рецептов, которые позволят сохранить эту инновацию. Музей, работающий вместе с церковью, тем самым удовлетворяющий всех и подчеркивающий надрелигиозную, наднациональную роль музея. Нетерпимость и резкость суждений, желание кинуться на того, кто думает не так, как ты, это результат недостаточной образованности».
Юрий Зинчук: «Сакральный смысл музея – что это? Объясните мне».
Михаил Пиотровский: «Музей оперирует подлинными вещами. В отличие от всего окружающего нас виртуального мира, включая ТВ, в музее подлинная вещь. От нее идет энергия. Человеку надо научиться её воспринимать».
Юрий Зинчук: «Хорошо, а как вы Фабра пережили? Я скажу честно: я Фабра не люблю. И на открытие выставки я не пошел, я пошел в кино. Ну, Фабр и Фабр. И не обвиняю, и не восхищаюсь, не осуждаю. Я его просто не хочу пускать в свой мир».
Михаил Пиотровский: «Фабр, конечно, жесткий художник. Говорит и кричит о некоторых истинах, которые надо вспомнить. Он это делает очень грубо. Оказалось, что люди не готовы воспринимать, во-первых, то, что "некрасивенько". Не готовы воспринимать символизм, вторые, третьи смыслы. Оказалось, что не всем понятно. Уже в середине мы стали делать громадное количество разных встреч, экскурсий, объяснений. Вещи надо обсуждать. Не кричать, не рычать, не звать городового».
Юрий Зинчук: «Но почему такое острое противостояние возникает? Злее стали?»
Михаил Пиотровский: «Мы стали очень злыми. Мы стали злее. Кроме того, что общество больное, мы стали истеричными. Пресса реагирует неадекватно. Люди реагируют неадекватно на прессу. Ни одной шутки нельзя. За любую шутку кидаются на людей. Не привыкли к тому, что могут быть мнения, вещи, которые тебе не нравятся. И это не значит, что это против тебя. Поищи другое. В принципе, значительная часть вещей, которые воспринимается как агрессия против нас, агрессией не является».
Юрий Зинчук: «Петербург – город-музей. Мне кажется, сердце Петербурга – Дворцовая площадь. Ваше отношение, во-первых, к тому, как это сердце Петербурга должно использоваться».
Михаил Пиотровский: «Я думаю, что жить стало немножко легче. Потому что теперь есть стадион. 50% всего, что пытались устраивать на Дворцовой площади, должно находиться на стадионе. Раньше сложно было, нам объясняли: единственное пустое место, не нужно перекрывать движение, очень соблазнительно. Ещё городское, бесплатное. А теперь есть стадион. Правда, стадион будет брать деньги, но это уже другая история. Дворцовая площадь – это вам и не Красная площадь. Здесь нет могил, универмагов. Это площадь – памятник войне 1812 года. Она вся о войне 1812 года. Здесь должно быть проявленное, подчеркнутое уважение к русской истории. Мы стараемся всё время делать на площади что-то, что правильно. В сам регламент внесено очень много пунктов, которые мы очень навязывали. Там есть пункт о том, что всё это не должно мешать работе музея. Кроме того, я только что был у губернатора, он очень внимательно относится к площади. Иногда, когда видит по телевизору слишком много автобусов, звонит, наводит порядок. Все вещи, связанные с культурой, они должны постоянно решаться в работе».
Юрий Зинчук: «100-летие революции. Как будет позиционировать себя Эрмитаж? Чем будете удивлять?»
Михаил Пиотровский: «У нас очень много разных идей. Есть проект "Штурм Зимнего". В Николаевском зале будет выставка "Романовы и революция". Она сейчас в Амстердаме. У нас будет специальная церемония в день отречения императора и создания Временного правительства. Будет много маленьких квестовых экспозиций. И так дальше до момента, пока мы не откроем большую выставку. Огромная экспозиция, которая будет занимать весь Зимний дворец, Эрмитаж. Частью этой истории и мифологии будет Эйзенштейн».
Юрий Зинчук: «То есть вы мифологизируете миф?»
Михаил Пиотровский: «Целая цепочка мифов. Большевики жили мифом об идее Французской революции. Поэтому нужно было штурмовать Зимний, который особо штурмовать и не нужно было. Уже дальше этот миф развил Эйзенштейн. Мы сейчас обсуждаем с городом – будет мистерия на Дворцовой площади. Но это пока тайна даже для нас».
Юрий Зинчук: «Если сформулировать двумя-тремя предложениями смысл, который хочет Эрмитаж в год столетия революции донести до публики».
Михаил Пиотровский: «Один такой очень приземленный смысл. Как жил Эрмитаж в это время. Мы действительно попытаемся рассказать, как формируется эта сложная мифология. Защита во время революции, защита винных подвалов, они были под моим кабинетом. Приходили сюда украинцы с бумагой от Сталина с требованием выдать вещи, происходящие с Украины. Нам и сейчас говорят, что мы нехороший музей, что мы никогда не исполняли распоряжений вождя. Всё состоит из очень тонких линий, из которых получается правда».
Юрий Зинчук: «Можно умереть за правду. За истину. Но за миф умереть – нельзя. Как-то легче, проще надо относиться?»
Михаил Пиотровский: «Великое событие, оно поменяло, действительно, всю историю. Но там есть много разных интереснейших аспектов».
Юрий Зинчук: «Всё-таки, Михаил Борисович, дайте совет. Чтобы было меньше розней, точек противостояний…»
Михаил Пиотровский: «Ко всему нужно относиться спокойнее. Смотреть в историю. Всё уже было. Всё ещё будет. Ко всему нужно относиться спокойнее. Оптимистичнее. Искать красоту и интерес, если не можешь найти красоту. Есть вещи, которые не похожи друг на друга. Сейчас святость истории – это та важная вещь, которая только в музее есть. Музей стоит над многими разными различиями».