Обозреватель «Пульс города» Алексей Михалёв сравнил, каким было отношение горожан к природе 300 лет назад, и каким оно стало сегодня.
Закончен апрельский субботник, ритуальное бревно Ильича перенесено с места на место. Наступает время огорода. Точнее говоря, теплицы. Время проливать теплой водой навоз и сажать редиску.
Алексей Михалёв, обозреватель: «На севере теплица – единственный возможный способ существования. Во времена Петра Великого в Стрельне зимой выращивали ананасы и клубнику. А братия Соловецкого монастыря – представляете, на какой широте находятся Соловки? – умудрялась выращивать арбузы».
В Петербурге, где климат почти не отличим от соловецкого, умудрились вырастить в открытом грунте сотни видов деревьев, которые здесь и расти-то не должны. Вывели морозоустойчивые сорта тополей – Ленинградский и Невский. Но ненавистный пух до конца не одолели.
Анатолий Жигунов, заслуженный лесовод России: «Вот это сережки мужские. Они отличаются от женских цветом и не превращаются в пух».
Еще до войны стало понятно, что главный фильтр городского воздуха – тополя. Но за годы блокады половина из них погибли. Новые сажали, не разбирая, какого они пола, и будет ли пух. Сейчас селекцией занимаются на микроуровне. И скоро для аллергиков настанут совсем другие времена.
Это фанатичное отношение к деревьям родом из 1703-го года. Когда по воле Петра Великого была проведена первая в истории страны опись лесов. Так рождение Петербурга совпало с появлением лесного кодекса. Строительство одного фрегата потребляло более трех тысяч отборных деревьев. За нелегально спиленный дуб полагалась смертная казнь. За сосну и березу наказывали мягче: рвали ноздри, пороли кнутом и отправляли на каторгу.
Алексей Михалёв, обозреватель: «Некоторые меры были неординарными. В 1723 году Пётр запрещает хоронить в дубовых гробах. Чуть позже запретят долбленые сосновые гробы, разрешив их делать "токмо из досок", избегая лишнего расхода древесины. Понятно, что всё это по соображениям хозяйственным, экономическим. Но в том-то и дело, что деревья Пётр любил и за их природную красоту. Словом, не только царь-плотник, но и царь-лесник. И вполне официально — первый лесовод России».
Растительность Петербурга вместе с поверхностью воды – это 40% городской территории. 65 кв.м. зелени на одного жителя. За минувший год было высажено 20 тысяч деревьев и четверть миллиона кустарников. В моде экопарки: минимум вмешательства, максимум природы. В 70-е это пытались внедрить в Сосновке и на Удельной. Потом забыли.
Елена Пескова, начальник отдела лесного хозяйства и капремонта объектов зеленых насаждений Администрации Санкт-Петербурга: «Но поскольку проектирование последних парков случилось недавно, можно сказать, что для нас это новый тренд и возможность проявить фантазию проектировщиков, новое что-то привнести».
Цветочное оформление города – вот уж, где есть разгуляться фантазии. Впрочем, и это буйство в пределах исторических традиций Петербурга. Многие узоры в точности повторяют клумбы 200-летней давности.
Ольга Шумилова, начальник отдела учета и контроля за объектами зеленых насаждений общего пользования Администрации Санкт-Петербурга: «Наши клумбы стали символами города – и в Александровском саду, и в Екатерининском сквере».
8,5 миллионов цветов высажены в Петербурге в 2015 году. Их количество увеличивается в прогрессии, в параллель с тем, как растет сознательность горожан.
Жанна Хаина, гендиректор Калининского садово-паркового хозяйства: «Некоторые люди считают, что они могут это взять. Но чем больше мы сажаем, тем больше люди гордятся этой красотой и просят нас делать больше цветников».
В Ботаническом саду, чудом уцелевшем в годы блокады, растения-ветераны обрели опознавательные знаки и своего рода преференции. В том числе, легендарная Царица ночи.
Мария Ярославцева, младший научный сотрудник Ботанического сада БИН РАН: «У нас ко всем растениям одинаковое отношение. Любим, ухаживаем. Но на экскурсиях на наших ветеранов обращаем дополнительное внимание. И этим гордимся».
В Екатерининском парке Царского Села также проявляют уважение к старости. Здесь проводят томографическое обследование дубов – местных англичан, выращенных из желудей, доставленных из Лондона сотни лет назад. Теперь в Британии намерены отыскать их предков.
Ольга Филиппова, хранитель парков ГМЗ «Царское Село»: «Екатерининский парк таит в себе много разных загадок. Мы знаем о нем как о месте, где жили, строили, интриговали. Вот и растения могут преподнести нам сюрпризы и внести свою лепту в историю Царского Села».
Собственно, все эти новеллы о роли личности в истории, о том, как по воле одного человека, Петра Алексеевича Романова, дерево перестало быть всего лишь строительным материалом. И даже унавоживание почвы обрело налет занятия изысканного.
Алексей Михалёв: «И вот, 300 лет спустя, мы восхищаемся соседней Скандинавией. Тем, как трепетно там относятся к природе, вообще, и к деревьям, в частности. Но наши-то традиции не намного моложе. Сколь стремительным ни был бы технический прогресс (изобретут еще тысячу видов пластмасс) – это не важно. Основанием Петербурга все равно останется триада: дерево-камень-вода».
