В Петербурге стартовал X Петербургский международный книжный салон. С его участниками и организаторами о месте и форме книги в XXI веке говорил Алексей Михалёв.

Юрий Зинчук, ведущий: «Ко дню города было приурочено и другое очень масштабное событие, которое стало уже одним из брендов Петербурга, так же, как и Экономический форум. Я имею в виду открытие в Михайловском манеже X Петербургского международного книжного салона. В этом году он посвящен 70-летию Победы. Открывал салон губернатор Георгий Полтавченко. Всего на этот праздник книги приехали гости из 20 стран. А теперь немного статистики. Ежегодно в России выпускаются более 115 тысяч наименований книг. Годовой оборот книжной индустрии в России – более 50 миллиардов рублей. И это на фоне всех разговоров о том, что интернет и букридеры убивают в привычном понимании такое явление, как книга. Кликовое сознание и кликовые технологии позволяют с помощью трех-четырех нажатий клавиш компьютера за 5 минут ознакомиться с содержанием, драматургией и сутью, например, «Преступления и наказания» Достоевского. Но, мне кажется, никакие технологии и интернет ресурсы не сотрут из нашей памяти это великое слово из пяти букв "книга". Она будет вечной.
О книге в жизни Петербурга и о жизни Петербурга в книге – в материале нашего обозревателя Алексея Михалёва».

Судьбу рынка определяет обстоятельство места. Петербургский книжный форум возник там, где родилась русская литература, и где по сию пору находится та самая шинель, из которой все, собственно, и вышло. Это, как если бы салоны самоваров проводили бы по всей России, но главный, все равно, оставался бы в Туле.

Мы спросили писателей: выставляться в Петербурге – это преференция или ответственность? Оказалось, того и другого – примерно поровну.

Евгений Водолазкин, писатель: «С более умными и культурными сложнее – планка выше. С другой стороны, раз выше, то и легче. Помните песенку Окуджавы об умном и дураке: "С умным всегда легче"».

Едва открывшись, уже за первые два часа работы салон принял 10 тысяч посетителей. Глава Центризбиркома Владимир Чуров блеснул писательской гранью таланта, представив свою книгу о дружбе СССР и Марокко.

Владимир Чуров, председатель Центральной избирательной комиссии Российской Федерации: «Я шучу, что так выглядели главы Центризбиркомов Северной Африки в 1912-м году».

Глава Комитета по печати призвал не ждать от салона сиюминутных выгод, напомнив, что речь о разумном, добром, вечном.

Сергей Серезлеев, председатель Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации: «Возможно, не сегодня получим результат, а через год, через 10 лет. Книжный салон – не разовое мероприятие. В течение года мы должны делать все, чтобы петербуржцы любили свой дом, свою семью, свою страну».

Местный писательский цех ратовал за силу землячества.

Валерий Попов, писатель: «Надежда на то, что литература Петербурга прозвучит достойно. Есть и личные планы: перезаключаю сегодня договор на переиздание книги о Довлатове, в серии "ЖЗЛ". Будут представлены мои книги о Лихачёве и Зощенко».

Всем миром осудили бульварное чтиво. И посетовали на исчезновение литературной редактуры. Назначив салон твердыней и охранителем традиций.

Юрий Поляков, писатель: «Это варваризация. У нас она, правда, затянулась. В объективно хорошей литературе есть направления. И до сих пор предпринимаются попытки объективно плохую литературу объявить направлением. Причем магистральным. Но благодаря таким салонам, как в Петербурге, мы будем с этим бороться».

Судьбу салона определяет обстоятельство времени. Петербургский книжный салон возник в эпоху электронных носителей памяти. Отсюда – болезненная тема умирания книги. И попытка скрыть за иронией глубокую грусть.

Евгений Водолазкин, писатель: «Я помню, как об этом спросили Умберто Эко, и он ответил, что Британскую энциклопедию можно читать и в цифре. Но Пушкина – только на бумаге».

Валерий Попов, писатель: «Вчера в метро видел, как мужик читал "Войну и мир", стоя, на маленьком гаджете».

Юрий Поляков, писатель: «Но сохранятся эстеты, которые будут ходить в библиотеки, где им станут заваривать кофе. И даже позволят выкурить сигару, для полноты ощущений».

Официально салон разместился на пяти гектарах в районе Манежной площади. Но фактически, он проник всюду: в магазины, библиотеки, и даже под землю. Строго говоря, он оттуда никогда не уходил.

Елена Механошина, заместитель директора книжного магазина: «Это очень разные люди: и студенты, и школьники, и пенсионеры. Когда едешь в Москве в метро – читают мало. А у нас – каждый второй. Петербуржцы особенные».

Дом Мурузи, легендарные Полторы комнаты. Квартира, в которой жил Иосиф Бродский, оказалась своего рода эпицентром книжного салона. Его участники уже проложили тропу на Литейный – вполне в духе гостеприимного дома.

Яков Гордин, писатель, друг Иосифа Бродского: «Сюда набивались 15-17 человек. Родители были этому только рады».

Официальное открытие музея-квартиры – самое яркое событие в рамках салона. Всего на день квартиру наполнят артефакты эпохи. Что называется, для воссоздания атмосферы.

Михаил Мильчик, председатель Фонда создания музея Иосифа Бродского: «Вот дровяная плита, пережившая блокаду. Я рад, что сохранился пол дощатый, эта дверь, эта внешняя проводка на стенах, эта дверца для кота. Кот был неизменным жителем Полутора комнат. А вот там была остановка такси, откуда 4 июня 1972 мы уехали в аэропорт».

Известный всему миру балкон, с которого отец поэта, Александр Бродский, сделал десятки снимков, ныне ставших историей. Удалось сберечь и обстановку дома – неотъемлемую часть того, что формирует понятие Литературный Город и сохраняет назначение по-северному сдержанно. Так судьбу книжного салона определяет обстоятельство образа действия».