Юрий Зинчук, ведущий: «Самое резонансное событие этой недели связано с высказыванием
Директора Государственного музея «Исаакиевский собор» Николая Бурова по поводу пасхальной службы, проводимой в соборе. Вёл службу новый священник, который прибыл к нам в Петербург из Саранска – архимандрит Серафим. Во время службы он, по словам очевидцев, говорил о том, что в наш город с его приходом возвращается духовность. Цитирую по сайту фонтанка "Сегодня я принес наконец-то в ваш БОГОМ не спасаемый город благословение. И он обретёт святость благодаря мне". Конец цитаты. Естественно, у ленинградца, петербуржца, заслуженного артиста России, Николая Бурова эти слова вызвали определенные эмоции, которыми он потом и поделился во время пасхального приема у Митрополита. Впрочем, думаю, подобные эмоции по поводу слов священнослужителя из Мордовии могли возникнуть у многих петербуржцев. Давайте попробуем разобраться в этой ситуации. Итак, у нас в гостях Николай Витальевич Буров , директор Государственного музея "Исаакиевский собор", или как его еще называют "музей четырех соборов". Сразу же вопрос. Николай Витальевич, чтобы мы ничего не исказили, точная информация от первого лица: что вы тогда сказали во время пасхального приема у петербургского митрополита?»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Я выступал в закрытой аудитории, приём, на который приходят по пригласительным билетам, поэтому не ожидал такой бурной реакции в прессе и блогах. Я просто попросил быть внимательнее к тем, кто назначается на кафедры, выразил некоторую обиду за наших петербургских священников, которых начали отодвигать в сторону. Предложил повнимательнее относиться к своим словам».
Юрий Зинчук, ведущий: «Вы можете процитировать слова священнослужителя, которые вызвали у вас такие эмоции?»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Буквально, дословно. "Мы принесли в Петербург духовность"».
Юрий Зинчук, ведущий: «"Мы принесли в Петербург духовность"… Что подразумевает, что до прихода этого уважаемого священнослужителя духовности в нашем городе не было? Жалко, что Фёдор Михайлович или Александр Сергеевич не слышали эти слова».
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Я понимал, что это может не понравиться. Кому-то очень не понравилось. А кому-то очень понравилось. Мы никогда не будем вмешиваться во внутренние дела церкви, но, тем не менее, в каких-то внешних проявлениях, если что-то возникает, безусловно, мы должны это говорить. Если мы видим, что идет вмешательство в облик памятника, КГИОП как оставался нашим великим надсмотрщиком, так он и должен оставаться. Ревнителем и хранителем.
Юрий Зинчук, ведущий: «Иногда этот голос надо поднимать, как это сделали вы».
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «В данном случае получилось так».
Юрий Зинчук, ведущий: «Николай Витальевич, эти ваши слова, ваша реакция – это была реакция гражданина, петербуржца? Или представителя музейного сообщества? Я намекаю на известное противостояние между музейщиками и представителями церкви».
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Мы не можем быть в состоянии противостояния по одной простой причине. У нас уникальный музей и уникален он тем, что он находится в храмовом помещении. Здесь не может быть противостояния. Как только начинается противостояние, надо закрывать и одно учреждение, и другое. Но говорил я как директор музея. У меня сердце болит за все 4 объекта (уже 5, кстати)…»
Юрий Зинчук, ведущий: «Давайте их перечислим».
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Исаакиевский собор, Смольный собор, Спас на Крови, Ризница Спаса на Крови, Сампсониевский собор».
Юрий Зинчук, ведущий: «И естественно, для церкви эти объекты представляют не просто интерес, а крайне важный интерес».
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Во-первых, это всё соборное пространство. Это больше, чем просто церковь. Во-вторых, каждый из этих великих домов – это история государства Российского, история церковной жизни, история светской жизни. В том числе и музейной»
Юрий Зинчук, ведущий: «Можно я вас перебью: так давайте всё отдадим церкви! Попробуйте мне возразить! И Смольный собор, и Исаакиевский…»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «По Смольному вопрос уже решен. Передача будет осуществляться в обозримом времени. Мы выведем хор, выставочное пространство из Смольного собора, и очень аккуратно передадим его епархии».
Юрий Зинчук, ведущий: «Были ли слова поддержки в ваш адрес?»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Дело в том, что если кто-то поддерживает, он не высказывается. Я получил две сотни смс».
Юрий Зинчук, ведущий: «От кого?»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «От знакомых и незнакомых мне людей»
Юрий Зинчук, ведущий: «От представителей церкви были слова поддержки?»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «А вот этого я не хочу говорить. Потому что в церкви особая дисциплина. То, что дозволено мне, не дозволено внутри церкви. Там свой регламент взаимоотношений».
Юрий Зинчук, ведущий: «Если бы сейчас, Николай Витальевич, отмотать время назад, вы бы повторили эти слова? Или более осторожно их произнесли?»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «А что осторожничать? Я считаю, что человек должен пытаться обозначить свою позицию предельно ясно. Чтобы окружающие не заблуждались в нём, и сам он чувствовал себя увереннее».
Юрий Зинчук, ведущий: «Николай Витальевич, давайте еще раз двумя предложениями обозначим вашу позицию, чтобы не было никаких трактовок, никаких неправильных изложений и извращений ваших мыслей. Итак, вы считаете, что…»
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Надо бережнее относиться тому цеху, который называется "священство" в таком городе, как Санкт-Петербург. Это раз. Второе: что надо чуть-чуть осторожнее новым священникам, которые приходят из города N в Петербург, читать его историю, знакомиться с его историей. Это не повредит. Вот и всё. Не так много».
Юрий Зинчук, ведущий: «Николай Витальевич, если бы это была какая-нибудь декларация, я бы тут же поставил подпись».
Николай Буров, директор музея «Исаакиевский собор»: «Не надо деклараций, не надо вече. Знаете, когда вече слишком громкий колокол имеет, то из колокола могут выдрать язык, а вече снести. Давайте останемся с языком»
