Статистика по преступлениям, жертвами которых становятся дети, ужасает своими цифрами. Взрослые будто ведут войну с теми, кто не может им дать отпор. Что происходит в обществе? И когда наступит точка невозврата? Репортаж Натальи Бандуриной.
За шесть месяцев 2021 года в Петербурге совершено 392 преступления семейно-бытового характера. В 2020-м зарегистрировали 212 преступлений. Количество случаев домашнего насилия в Петербурге за год выросло на 84%.
НАТАЛИЯ БАНДУРИНА,корреспондент: «Статистику привлекают в качестве аргумента, когда нужно к той или иной проблеме привлечь внимание общественности или властей. Но у цифр есть одна особенность, они безликие, они не испытывают боли и не кричат, то ли дело люди, дети. Проходите мимо открытого окна ваших соседей – там могут просить о помощи. И дальше ваш выбор: пройти мимо или остановиться. В какой столбик занесут ваш поступок: раскрытого или нераскрытого преступления».
Лида умирала долго и страшно. Пока ее избивал гражданский муж, она кричала. Соседи, конечно, слышали и плач детей в соседней комнате и женские стоны, но на помощь так никто и не пришел. Убийца бил чугунной сковородкой по голове, теряя сознание, женщина сжимала в руке банковскую карту. На пятерых детей в тот день пришло пособие. 900 рублей на каждого. Это за ними пришел безработный отец семейства.
ЕЛЕНА АНДРЕЕВА,сестра погибшей: «И самое страшное, что дети рассказывают сейчас, что он заставлял их её бить ногами. В этот момент. Воспитывал так. Они сейчас много, что вспоминают. И это за гранью».
Она прощала его каждый раз. Замазывала синяки под глазами и ничего не рассказывала родственникам. И так 13 лет. Следы побоев на маленьких ручках и ножках видели учителя, снова никакой реакции. Родной отец выставлял детей на мороз, обливал ледяной водой. 3-месячная Лиза погибла прямо на его руках.
ЕЛЕНА АНДРЕЕВА,сестра погибшей: «Девочку он положил к себе на грудь лицом вниз, она задохнулась, а он спал под наркотиками в это время, пока его дочь задохнулась. И все опять сошло с рук».
Она бы его снова простила, но оттуда, где сейчас Лида, не возвращаются.
Всех пятерых детей взял под опеку дедушка и его супруга. Вот уже год, как они потеряли маму. Столько же времени дети больше не просыпаются ночью от страха. В жизни появились любящие их люди. На совместных фото они улыбаются, шрамы на теле затянулись, а вот память так просто не сотрешь.
Это приют «Транзит». В основном для иногородних детей. Сюда попадают те, кто пережил насилие, или, как принято говорить, оказался в сложной жизненной ситуации. За этой штатной формулировкой может скрываться все что угодно: изнасилования, побои, моральные издевательства. А в приюте они, потому что все это сотворили с ними самые близкие родственники: бабушки, папы, дедушки. Алию, имя мы изменили, сдала сюда родная мать.
АЛИЯ:  «Мы переехали в Питер впятером, все было вроде хорошо, пока папа не начал пить и бить маму. Мы не знали об этом, пока не увидели фингал у нее под глазом, и потом у меня случился шок, и теперь я стараюсь не плакать».
В свои 5, 10 и 16 они очень взрослые с одной стороны, и крайне беззащитные с другой. Свой хрупкий мир им приходится заново создавать не дома, а в казенных стенах. А еще они очень открытые, и, что поражает, не обозленные. И они стараются чаще обниматься даже с незнакомыми: настолько им необходимо человеческое тепло.
— Как ты здесь оказался?
АЛЕКСАНДР ОСОКИН,воспитанник приюта «Транзит»: «Умер отец, скитался по друзьям, потом мне это надоело, я пришел в полицию и сказал – помогите».
Сексуальное насилие – страшное и почти неизлечимое для детской психики событие. В семьях, где это произошло, часто замалчивают годами такие преступления. Родным, если в данном случае это уместно определение, проще сделать вид, что ничего не случилось, а поэтому, когда с такими детьми начинают работать, уходит не один месяц, чтобы просто разговорить ребенка.
ЕЛЕНА ВАРФОЛОМЕЕВА,психолог: «Она останется на всю жизнь, но реакцию можно править, пройдет время, и ребенок может увидеть силуэт, звук, и это будет повторная травматизация. Чтобы этого не было, мы работаем здесь. У нас была девочка, которая попала, когда ей было 16 лет сейчас, ей 25 лет, она мама, у нее флешбеки».
Психологи по крупицам восстанавливают их разрушенную психику. Для этого есть свои методики и игры. Например, из глины ребенка просят слепить что-то. Эти маленькие кресты и гробы делают дети – так они хоронят своих обидчиков.
Отсюда два пути: или в детский дом или обратно в семью. Сотрудники приюта часто не согласны с заключением «опеки», но им приходится отдавать детей туда, где они пережили настоящий ад. Но система несовершенна и некоторые снова возвращаются сюда.
История этого молодого человека потрясла страну, итогом его исповеди стало уголовное дело против директора и воспитателей детского дома №10. Окончательный приговор должны вынести уже этой осенью. Мальчика систематически насиловали и заставляли сниматься в детском порно, только когда он вышел из стен детдома, он рассказал об этом и пережил еще один ад – угрозы и обвинения во лжи. Но он выстоял ради тех детей, которые сейчас не имеют возможности говорить.
Принято считать, что у насилия мужское лицо. Отчимы, отцы друзья семьи. На самом деле, ребенок может пострадать от кого угодно. Уже несколько лет существует сообщество «Отцы России», в котором мужчины борются за свои права. Кирилл один из них. Последний раз он встречался с дочкой два года назад. Достучаться до бывшей супруги он не может, объяснить, что страдает, прежде всего, ребенок, тоже.
КИРИЛЛ БУЛГАКОВ,член общества «Отцы России»: «Я вообще считаю, что не нужно здесь делить мужчин и женщин. И мало того, отчуждаемые отцы тоже ведут себя плохо перед супругой, тоже конфликты, но нельзя использовать ребенка как инструмент».
В мире 300 млн. детей в возрасте от 2 до 4 лет становятся жертвами жестокого обращения в семье. Более 120 млн. девочек подверглись принуждению к сексу в возрасте до 20 лет. Каждый третий ребенок пережил эмоциональное насилие. Это статистика ВОЗ. Сухие цифры, которые не кричат и не плачут, но у них есть особенность – увеличиваться. Потому что насилие порождает насилие.
