В программах любых фестивалей всегда любят находить общую, связующую участников тему. В программе международного театрального форума «Александринский» даже искать ничего не надо.

Центральный вопрос фестиваля, кажется, очевиден — историческая память. Открывался «Александринский» спектаклем польского режиссёра Кристиана Люпы «Площадь героев» — размышлением о призраках нацизма. А сегодня продолжается «Оптимистической трагедией» по пьесе Всеволода Вишневского — постановкой самой Александринки. О революции 100-летней давности с современным зрителем заговорили под звуки музыки Led Zeppelin, Муслима Магомаева, группы «Ленинград» и даже Децла. Зачем, разбирался Вячеслав Резаков.

Над сценой витают все ракурсы комиссарского тела. Надпись «Хорошо», опрокинутая вверх тормашками как распятие сатанистов, благословляет поднятую однажды суету. На смену стахановцам приходят крокодилы Гены, на место Белки и Стрелки – Берлинская стена. Люди, годы, жизнь страны Советов в увертюре, открывающей ее прощальный бал — «Оптимистическую трагедию» — в постановке Виктора Рыжакова. 

Из советской классики тщательно выпотрошена прежняя идеология, но сама, как шкура древнего животного, она выделана для набивки – концертными номерами.

В сознании народа разбойник был единственным образом свободного человека. Поэтому историю о поиске свободы здесь ведут моряки-анархисты, пришедшие из вольной стихии удальцы революции. Но окончательной свободы – от смерти — можно достичь, лишь причастившись к окончательной правде. Вроде той, что узнал от спасителя разбойник, висевший на соседнем кресте. А анархисты — от партии. 

Новый спектакль, опровергающий любой пафос, отвергает страх смерти по старинке — карнавализацией происходящего. Выстрелы не звучат, а проговариваются словами, нет убийств, просто один клоун тычет другого бутафорским ножиком. К слову, это Сиплый. 

Персонаж, однословно характеризованный Товстоноговым, – подонок. Здесь он «красавчег», в современной «подонковской» лексике. Ему отданы все реплики «за жизнь», он задает проповедникам неприятные вопросы и быстро завоевывает симпатии зала, также не готового обсуждать торжество идей.

Трагизм пьесы сохраняет сама моряцкая тематика. В ней все испоконе «не вернулись домой, они потонули в пучине морской» — песни как вдовий плач. Но здесь вместо женщины, которая поёт, женщина, которая поэт, зовущий на смерть мужчин. 

Родина-мать, богиня правосудия, свобода на баррикадах. Образы идей, занявших место на полках истории, рядом с которыми готовятся встать и комиссары в пыльных шлемах. Их попытка достичь бессмертия всем миром заняла 70 лет, но затем наши 30 лет покаяний, разоблачений, шельмований. Не будет преувеличением сказать, что прощанье затянулось. И оптимизм внушает сам спектакль, обобщающий прошедшее совсем не обидной шуткой. Это, конечно же, не конец. И упаси боже – не начало конца. Но определенно это конец начала.