На написание трёх альбомов, ставших впоследствии классикой рок-музыки, Дэвида Боуи вдохновил тогда ещё разделённый стеной Берлин. Самый известный киноневротик Вуди Аллен сделал себе имя, признаваясь на большом экране в любви своему родному Нью-Йорку. А сколько произведений искусства миру подарили нежные и не очень чувства к нашему городу, и вовсе не счесть. Вот и известный петербургский художник Александр Флоренский из путешествий по любимым странам привозит не только впечатления, но и авторские путеводители. «Городские азбуки Александра Флоренского» полистал Вячеслав Резаков.
«Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик». Со времен Бродского немного саркастический отзыв о местах любимых и родных стал у наших художников хорошим тоном. Выставка Александра Флоренского тому — живописный пример. Его «Городские азбуки» — это рисованные путеводители по краям, районам и кварталам, пройденным лично и не раз с разными целями и последствиями. Однако турист, решивший использовать их как буквальное руководство для путешественника, скорее всего, будет обескуражен.
Александр Флоренский, художник: «Если бы я рисовал Париж, там бы не было бы Эйфелевой башни, потому что она и так всем известна. А в Нью-Йорке статуя Свободы в одном месте появляется, вот такого размера на горизонте. Потому что ничего пошлее и омерзительнее этой скульптуры я не знаю».
Перед нами не перечень обязательных для посещения достопримечательностей, а карта личных воспоминаний, расчерченная для удобства по алфавиту. Обычно в таком ключе принято рассуждать о Петербурге Пушкина, но подобный — свой, внутренний — маршрут есть у каждого из нас. Флоренский ведет нас по своим родным Питеру и Тбилиси.
Без глянцевого лоска предстают не только родные осины, но и заморские дали: Иерусалим, Нью-Йорк, Черногория. И где бы то ни было, «Городские азбуки» с документальными путеводителями роднит достоверность. Почти фотографическая — все они нарисованы без каких-либо эскизов, прямо на месте.
Александр Флоренский, художник: «В каждом городе есть человек, который хорошо его знает. Находясь в Одессе, я с главным одессоведом общался. В Воронеже — с главным воронежеведом. В каждом городе такие есть».
Художник решил сохранить репортажную технику, не дорабатывая эскизы в с своей обычной манере — тушью. Так и повелось. Сегодня запечатления беглым карандашом с потертостями от резинки ждут Рим и Владивосток. Дело ведь не в городах и не технике исполнения. В каких краях ни окажись, петербургская ирония сохраняет ту самую, ни с чем не сравнимую пикантность.
