В Петербурге сегодня начинается один день, который растянется на три. «День Д» - фестиваль, посвященный Сергею Довлатову, писателю, которого читают и любят миллионы.
Завтра Донатычу, как называют его поклонники, исполнилось бы 75. Елена Болдышева прогулялась по довлатовскому Петербургу и даже побеседовала с его соседями по коммунальной квартире.
Пять углов. Рубинштейна. Дом Довлатова. Сегодня это центр ресторанной жизни Петербурга. «Имея деньги, легко переносить нищету», — эти строки Сергей Довлатов написал, когда работал экскурсоводом в Михайловском и снимал комнату с дырой в полу, через которую забирались собаки. Трудности Довлатов описывал с иронией, удачи тем более, как могут только гении. Если отойти метров на двадцать от блестящих витрин, аромат кофе сменит запах сырости. Здесь еще можно ощутить исчезающую эпоху, эпоху довлатовского Ленинграда.
Не рассказывать он не мог. Впрочем, как и не писать. «Тебя не публикуют, не издают. … Ты добиваешься справедливости? Успокойся, этот фрукт здесь не растет». Через тридцать лет его произведения будут занимать сразу несколько полок в книжных магазинах.
Елена Болдышева, корреспондент: «Черные дворы, зарождающаяся тяга к плебсу, мечты о силе и бесстрашии», — так Сергей Довлатов описывал свою юность. Она прошла здесь, в доме №23 на улице Рубинштейна, где семья Довлатовых занимала комнату в коммунальной квартире».
Третий этаж. На окнах банки-пепельницы. С конца 70-х здесь мало что изменилось. Те же коммуналки.
— Вы живете в комнате Довлатова? Вы счастливый человек. Как Вас зовут?
— Ихтияр.
— Что вы чувствует здесь, в этой комнате. Есть ли привидения, призраки?
— Я не могу сказать.
Зеленая печь, карниз на окне, паркет — все довлатовское. Да и сама квартира — отдельный персонаж его произведений.
Елена Болдышева, корреспондент: «Длинный пасмурный коридор метафизически заканчивался уборной. Обои возле телефона были испещрены рисунками. Удручающая хроника коммунального сознания».
Как писал Довлатов о жизни в коммуналке, «в суп друг другу не плевали. Хотя ручаться трудно. Кастрюля, полная взаимного раздражения, стояла на медленном огне». Оказалось, «булькает» она до сих пор. В комнате «неуемного полковника Тихомирова» теперь живет Дмитрий.
— Дмитрий, а там осталась на двери табличка «Приемная»?
— Все осталось. Давайте, ребята, давайте. Без разговоров.
Манон Мещанинова живет в соседней квартире. Она помнит Довлатова и впечатление, которое он производил на людей.
Манон Мещанинова, соседка Сергея Довлатова: «Когда он выходил во двор, то из всех окон смотрели на него. Он был очень колоритный. Он любил праздники и выпить. Он только выходит — и вокруг него уже друзья».
Друзья у Сергея Довлатова были разные. Случалось, в доме появлялись не только интеллигенты. Петербургский актер Артур Ваха — пожалуй, один из самых лучших исполнителей довлатовских персонажей в театре, объясняет, что у тонко чувствующих людей социальных барьеров обычно нет.
Артур Ваха, заслуженный артист России: «Интеллект. Имеется в виду накопленный багаж в юности. Это не имеет отношения к состоянию эмоциональному человека. Он может выпивать, гулять, драться, но при этом очень много знать».
В 59-м Довлатов поступил на филологический факультет. Как он сам писал: «Четыре раза сдавал экзамен по немецкому языку. Языка не знал совершенно… Кроме имен вождей мирового пролетариата».
Его отчислили. Армия. Три года охранником в лагерях Коми АССР. Жизнь заключенных и надзирателей вылилась в повесть «Зона». В Ленинграде продолжит писать. Журналы, газеты, рассказы, очерки. В Союз писателей его не примут.
Он продолжит писать. Но его не будут печатать. Совсем. Причина — выход рассказов за рубежом. Уголовное дело. Довлатов до последнего не хотел покидать страну.
Артур Ваха, заслуженный артист РФ: «Может, он подсознательно понимал, что пища для его творчества находится здесь, а не в другой стране. Потому что он русскоязычный, потому что он в этой культуре».
В эмиграции появилась возможность издаваться. За двенадцать лет вышли двенадцать книг. Но абсолютного счастья на другом конце земли Довлатов тоже не обретет.
Андрей Арьев, друг Сергея Довлатова: «Мы с ним не успели даже обняться, ни одного слова сказать, а он сказал: «Я сейчас тебе расскажу, как я здесь всех ненавижу». Он имел в виду не Америку, не американцев, ему Нью-Йорк, кстати, нравился. Он где-то писал: «Если ты видишь соотечественника здесь в эмиграции — не вора, то это уже огромный положительный знак».
Сегодня некоторые считают, что Довлатов, возможно, вернулся бы в Россию. Но в августе 90-го года писателя не стало. Он умер от сердечной недостаточности.
Елена Болдышева, корреспондент: « Он бы мог в это время творить? Сейчас? Есть ли сейчас пища для людей такого масштаба?»
Артур Ваха, заслуженный артист РФ: «Не знаю. Я думаю, ему бы очень сложно было сейчас, потому что сейчас вранья гораздо больше, чем в те времена было. Только оно, вранье, другое. Уже духовное вранье, а не политическое».
Елена Болдышева, корреспондент: «Потому что эпоха потребления?»
Артур Ваха, заслуженный артист РФ: «Да, да. Вот это все».
На этой неделе приняли официальное решение установить памятник Сергею Довлатову.
Лев Лурье, историк, писатель, журналист: «Любовь к Довлатову выражается в самых разных кругах. Он одинаково любим школьниками, водителями-дальнобойщиками, академиками».
Двухметровая фигура писателя в проеме двери появиться у дома 23 по улице Рубинштейна. И туда, где его всегда окружали друзья, будут приходить поклонники — такие же разные, как герои его рассказов. Не идеальные, но понятые и любимые автором.
