Процедуру получения наркотических и психотропных препаратов для онкобольных могут упростить. С такой инициативой выступили депутаты Госдумы.

Сейчас фармацевтические рецепты на некоторые виды подобных лекарств ограничены сроком в пять дней. Поводом для столь активного обсуждения этой проблемы стала трагедия, которая произошла с контр-адмиралом Вячеславом Апанасенко.

Врачей-онкологов и депутатов выслушала Елена Болдышева.

Легко ли получить рецепт на лекарства, которые помогут без боли провести последние дни жизни больного раком? Оказывается — нет. Если человек с онкологией находится не в хосписе, а дома, покупка обезболивающих — настоящая проблема для близких. 

Елена Болдышева, корреспондент: «В начале февраля контр-адмирал Вячеслав Апанасенко выстрелил себе в голову из пистолета. Бывший начальник управления ракетно-артиллерийского вооружения ВМФ Апанасенко болел раком. По словам родных, из-за бюрократических проволочек он остался без обезболивающих лекарств. 

Люди, которые когда-нибудь сталкивались с онкологией знают, что для родственников больных путь до аптеки может превратиться в круги ада». 

Упростить продажу обезболивающих должен был июльский приказ Минздрава. Но больным легче пока не стало. На что нужно пойти, чтобы получить заветный рецепт, знают и петербургские законотворцы, которые сами обивали пороги, спасая своих родных. И готовятся выйти со своей инициативой на федеральный уровень. 

Андрей Анохин, депутат Законодательного собрания Петербурга: «Придя к онкологу районному, я простоял в очереди более пяти часов, чтобы он сказал мне одну фразу: «Знаете, четвертая стадия, вы можете ничего не делать». Получив рецепт на розовом бланке, который пять дней действует, его надо обновлять и опять доходить до онколога и стоять в очереди». 

Сегодня по одному бланку можно купить до 20 ампул морфина и до 50 таблеток промедола. Для тяжелых больных — в два раза больше. Лекарства, по сути, наркотические, и контроль за их оборотом такой же серьезный, как, например, за оружием. 

И врачи понимают — любая закорючка, идущая вразрез с установленными правилами, может превратиться в реальный срок. Закон вынуждает медиков идти на сделку с совестью. 

Владимир Моисеенко, директор онкологического центра в п. Песочное: «Когда доктор говорит пациенту «потерпите» — вот это непонятно. Боятся ответственности, потому что ответственность превышает все разумные пределы. Для доктора проще не назначать препарат и нести моральный ущерб, чем юридическую ответственность». 

Это Александр Шпак. Он не онколог, он ветеринар. В 2012 году «айболит» получил восемь лет колонии строго режима за продажу кетамина своему коллеге. И хоть ветврачи уже давно жалуются, что не могут исполнять свой профессиональный долг из-за отсутствия законного препарата для наркоза животных, Александру Шпаку от этого не легче. 

Простым медикам тоже трудно понять, почему возникла такая проблема с получением лекарств, которые настоящим наркоманам малоинтересны. 

Зоя Софиева, главный врач хосписа № 2, заслуженный врач России: «В клуб, где танцуют, туда не притащишь ни морфин, ничего из этих препаратов. Они им неинтересны, потому что эффект не тот. Я за упрощение процедуры. Это должно быть и в стационарах. Да, я понимаю, должен быть учет. Но каждую строчку, не дай Бог помарка, переписываем, ставим штампики». 

Через месяц в Мариинском дворце рассмотрят возможные изменения в федеральном законодательстве и выйдут со своими предложениями в Госдуму. Кстати в думе, трагедия в семье адмирала Апансенко тоже не осталась не замеченной. Там уже планируют увеличить срок действия рецепта — с пяти дней до 30.