10 февраля петербуржцы почтили память Александра Пушкина. Минута молчания прошла в квартире-музее поэта и на Черной речке – месте дуэли с Дантесом.

Юрий Зинчук, ведущий программы «Пульс города»: «На этой неделе мы отмечали день памяти Пушкина. Вот интересную деталь мы обнаружили — как газеты тех лет писали о смерти Пушкина. 

Вот литературное приложение к газете «Русский инвалид», датированное 30 января. Среди коммерческих объявлений и новых литературных публикаций — маленькая заметка. В черной рамке. «Солнце нашей поэзии закатилось. Скончался в цвете своих лет, в середине своего великого поприща. Всякое русское сердце знает всю цену этой невосполнимой потери. И всякое русское сердце будет растерзано от этой мысли — Пушкина больше нет. Неужели в самом деле у нас уже нет Пушкина. К этой мысли нельзя привыкнуть. 29-е января. 2 часа 45 минут пополудни». Вот так газеты реагировали на смерть Александра Сергеевича. 

Мы часто восхищаемся началом XIX века, пушкинским Петербургом, балами, роскошными экипажами. Говорим при этом «блистательный Петербург», «Золотой век». И зачастую произносим все эти определения, не задумываясь. Ведь наши суждения о Петербурге той поры основаны на знаниях, взятых из литературы. Нам интересно было исследовать эту жизнь на примере Пушкина. 

Он не был типичным петербуржцем, поскольку сумел первым в России сделать литературу основным ремеслом. Но был вынужден следовать целому своду правил, установленных для людей его круга. И даже вечная жизнь «в долг» — тоже правило того времени, даже норма. Давайте перенесемся в тот Петербург и посмотрим, какой он был — Петербург Пушкина». 

Наш обозреватель Алексей Михалев проводит нас в ту эпоху. 

В табели о рангах Пушкин занимал скромное место титулярного советника. Нижний уровень среднего класса, условно говоря. Как всякий госслужащий, он был частью системы. И потому детали его быта вполне наглядны и типичны. 

Алексей Балакин, научный сотрудник Института русской литературы: «Мы склонны идеализировать жизнь в Петербурге XIX века. Но та жизнь была не так хороша. Прежде всего, с бытовой точки зрения». 

Описание быта принято начинать с жилищ. Пушкин квартировал в доме на Мойке, в 11 комнатах, где помимо членов семьи обитала еще прислуга и вечно ютились приживалки. Так в ту пору было принято. 

Сергей Некрасов, директор Всероссийского музея А. С. Пушкина: «А еще были 20 слуг, которые жили в разных углах дома». 

Водопровода и канализации повсеместно нет. И в дома воду доставляют в дубовых кадушках. Относительно чистой считается вода в Неве, та, что для богатых. Заболоченные притоки — для сословий попроще. Болеют горожане часто, живут недолго. Пушкин в свои 37 считается отнюдь уже не молодым. 

Алексей Балакин, научный сотрудник Института русской литературы: «Была высокая детская смертность».

Мы знаем их с детства — по книгам и фильмам. Современников Пушкина, похожих на античных богов. Но, откровенно говоря, стандарты красоты были в ту пору иные. Кино чуть приукрасило жизнь. 

Алексей Балакин, научный сотрудник Института русской литературы: «Не было стоматологической помощи. Девушки к 25 годам лишались передних зубов».

Как и все петербуржцы, Пушкин лишен возможности ежедневно принимать ванну, и потому дважды в неделю посещает общественные бани. Иные из его приятелей делают это и того реже. Что не мешает им регулярно бывать на балах. 

В Петербург мазурка проникает накануне Отечественной войны 1812 года. В светском обществе она играет особенную роль, и даму на этот танец приглашают за несколько дней до бала. Из моды мазурка не выйдет в течение многих десятилетий. Под нее будет лихо отплясывать Достоевский и буквально входить в экстаз Тургенев. В Петербурге Пушкина мазурка играет ту же роль, что ныне «рэйв-пати». 

Алексей Михалёв, корреспондент: «Поколение Пушкина — это первые русские денди. Свой стиль они открыто заимствуют в Лондоне. Основное правило дендизма — незаметная заметность. То есть всем понятно, что человек — записной модник, его стиль пытаются копировать, но пойди, опиши словами тот стиль. Вне закона не только броская, но даже просто новая одежда. Если сюртук или визитка только что от портного, их следует состарить. Вот так, куском битого стекла. Полтора века спустя Вивьен Вествуд и панки из группы Sex Pistols узаконят стиль «гранж». Но мы-то знаем, откуда родом рваные джинсы» 

Это теперь ателье перешли в разряд редкостей. А для Пушкина и его современников жизнь вплотную зависела от портного и, смешно сказать, отреза ткани. Пошив сюртука обходился Пушкину в месячный оклад. Гениальный поэт, его устами говорит небо, а он экономит на покупке сукна. 

Зато не принято экономить на качестве экипажа. И хотя Пушкин не может позволить себе лошадей, кареты и дрожки у него всегда безупречны. Но в ярмарке тщеславия он участвует вынужденно. 

Сергей Некрасов, директор Всероссийского музея А. С. Пушкина: «У Пушкина был очень хороший выезд. Хотя до Зимнего дворца два шага, нельзя явиться к царю пешком».

Эти малопонятные отношения с финансами наглядно выразил домик Нащокина — невероятно дорогая забава для взрослых. Пушкин не раз разглядывал миниатюру, в которой его друг устраивал настоящие пиры: сменялись блюда, кипели самовары, играли рояль и гитара, и даже стреляли пистолеты размером с наперсток. 

Затея обошлась Нащокину в 40 тысяч серебром. Этих денег хватило бы на покупку двух особняков в центре Петербурга. 

Еда. Эта сторона старосветского быта многократно описана и Пушкиным, и Гоголем. Начало XIX века — расцвет русской кулинарии. В устах Собакевича названия блюд звучат, как музыка. 

Иные из рецептов доживут до наших дней. Суточные щи, воспетые Пушкиным, укоренятся в меню советских столовых. Еще бы, все так просто: грудинка, квашеная капуста, лук, морковка. 

Алексей Михалёв, корреспондент: «То есть состав продуктов фактически не изменился, а вот с процессом приготовления вышло сложнее». 

Фокус в том, что суточные щи не доваривают и выносят на мороз. Выдерживают сутки. И на следующий день растапливают в печи, в глиняном горшке, запаянном пресным тестом. Печь и горшок, при желании, найти нетрудно. 

Алексей Михалёв, корреспондент: «Но есть и то, без чего не воссоздать старинный рецепт: искусство жизни и свободное время. Ну кто теперь станет ждать, пока они замерзнут и потом оттают?!». 

«Если бы Пушкин жил в наше время, мы бы его на руках носили и устроили бы поэту сказочную жизнь». Так Зощенко выразил всеобщее желание вытащить Пушкина из старого некомфортного Петербурга. Никто, однако, не задался вопросом: а надо ли это было самому Пушкину?